Сговор диктаторов или мирная передышка?. Арсен Мартиросян
Читать онлайн книгу.
сторонами как германские или советские. Понятие "сфера влияния", к которому, возможно, прибегли участники переговоров в Кремле, или понятие "сфера государственных интересов", к которому прибегали в СССР в 1939–1941 годах для обозначения на географических картах польской территории, оказавшейся под германской оккупацией, были достаточно неопределенными. Как показали дальнейшие события, все зависело от конкретного положения той или иной страны или территории. Объявление Германии о своей незаинтересованности в Бессарабии означало ее готовность не препятствовать тем действиям СССР, которые будут связаны с непризнанием румынской аннексии этого края. Объявление Литвы и значительной части Польши "сферой влияния" Германии могло означать, что СССР не начнет войны, если германские войска войдут на территорию этих стран. Аналогичным образом могла бы действовать и Германия, если бы советские войска вступили в Эстонию, Латвию, Финляндию и восточную часть Польши».[150]
Спор о том, был ли этот самый «секретный дополнительный протокол» в действительности или же не был, давно приобрел характер ожесточенной битвы сугубо стратегического характера. Пожалуй, даже, глобальный характер. Уж слишком многое в послевоенной политике выводится из факта признания его наличия или факта непризнания его наличия. К тому же колоссальную роль играет отчаянная антисоветская и антисталинская пропаганда, рьяно демонизирующая не столько даже сам факт подписания договора о ненападении, хотя и без этого тоже не обходится, сколько факт априорного признания наличия и якобы достоверности «секретного дополнительного протокола» к нему. Короче говоря, общественное мнение и сознание умышленно дурят, демонстративно делая из Сталина еще большее чудовище, чем даже сам герр Гитлер.
Между тем приводимый якобы «секретный дополнительный протокол» к советско-германскому договору о ненападении от 23 августа 1939 г. – натуральная, запредельно подлая фальшивка, преследовавшая сугубо антигосударственные цели, но чрезвычайно трудно поддающаяся разоблачению! И вот почему. Для начала попробуйте хотя бы самим себе объяснить такие парадоксы:
I. Почему якобы реальный «секретный дополнительный протокол», который якобы являлся неотъемлемой органической частью договора о ненападении, в сравнении с самим договором имеет совершенно не те параметры архивного хранения, которые ему было бы положено иметь?! Ведь архивные координаты самого договора – АВП СССР, Ф. 3а – Германия, д. 243, в то время как якобы «сохранившаяся машинописная копия протокола» находится в АВП СССР, Ф. 06, Оп. 1, П. 8, Д. 77, Л. 1–2!? Поясню, в чем тут дело. В НКИД-МИД СССР существовал особый порядок архивного хранения открытых документов и конфиденциальных/секретных приложений/протоколов к ним. Но у этого порядка были очень четкие параметры. Если, например, договор хранился в АВП СССР, Ф. 3а – Германия, д. 243 (попутно отметим еще одну несуразность – договор о дружбе и границе от 28 сентября почему-то угодил не в это дело, а в дело
Там же, с. 232–233.