Немного тьмы (на краю света). Любко Дереш
Читать онлайн книгу.
всякие факты из биографии кумиров и старался подражать им в демоничности. Трое британцев изучали и уважали Алистера Кроули – развратника и проказника, педрилу и наркомана. Все трое с детства испытывали странное влечение к потустороннему и демоническому. Витас рассказывал Вике, что мистер Беленс с детства был наделен видением мира потустороннего. И насмотрелся столько жуткого дерьма, что чуть не загремел в Бедлам. Часто перед сном к нему приходили черти и забирали на всю ночь в темные сферы, где показывали всякую нечестивую срань. Как результат появились такие распрекрасные вещи, как «Фетиш говна» или «Хвала сточным водам», или «Анальные ступеньки».
Но товарищи – уже упоминавшиеся Неряха (в оригинале «Sleazy») и К-Кашка (в оригинале «P-Omge») – помогли не поскользнуться и сплотились в первый свой широкоизвестный музпроект. Они назвали детище «Throbbing Gristle» – это живописное имя приблизительно значит «Пульсирующий Хрящ». «ПХ» выступал на андеграундной сцене Лондона поздних семидесятых. Такие дела.
Они (новоприбывшие монстры) поняли: бороться нет смысла. Если конец света предотвратить не удается, то нужно его возглавить. А первые попытки «ПХ» возглавить апокалипсис казались весьма убедительными. Их музыка напоминала скрипение тоталитарной машины. На сцене «Throbbing Gristle» топтали ботинками фекалии, громыхали гинекологическими инструментами («Это место – в самый раз для тебя», – отметила Вика), визжали, шипели, фонили гитарами и вытворяли на своих музыкальных секвенсорах такую чертовщину, что избалованные итальянским диско геи ощутили на себе первое дыхание Бледного коня Апокалипсиса.
Ключевое слово для понимания «Хрящей» – перверсия. Особенно на почве дерьма. Их родной стихией были отходы, стоки, нечистоты. Их любимые словосочетания для песен и альбомов – скатология, анал, изнасилование. Такие дела.
– Натуральная клиника, – делает вывод Вика и добавляет: – Теперь ты понимаешь, почему я говорила, шо гинекология – это фашизм. Знаешь, если бы ты не был таким больным, я бы тебе этой истории и не рассказывала. Там дальше такое будет, шо я и не знаю, поверишь ты или нет. Но я тебе поверила, имей в виду.
– Поверю, – уверяю я. Господи, скажи, почему мне так везет на всяких ублюдков?
Себя Вика считала светлой стороной Витаса. Мало того, что помогла подвязать с «медленным», так еще и вытянула на поверхность его социальное сознание. Она невыразимо страдала от того, каким иногда Витас бывал жестоким, но понимала, что больше никому не по силам остановить этот полет на дельтаплане над долиной смерти. Вика ощущала святую праведность от осознания своей миссии. И для нее не имели существенного значения ни Витасовы хождения к этой Маринке, ни его не совсем удачные шутки насчет того, что однажды он задушит ее ночью подушкой и изнасилует в жопу (что после чего, непонятно), ни пьяные вспышки агрессии, когда Витас силой отрывал у нее прижатые к грудям руки и гасил о них окурки.
(Когда Витас попробовал забычковать папиросу ей под мышкой, Вика не утерпела и сбежала в Мукачево, к родителям. Но уже на второй день ей показалось, что она