Зубило №8. Записки чайника. Владимир Иванович Данилушкин
Читать онлайн книгу.
урок по ориентированию. На Попова, в гору к радиомачте, он подвез женщину с ребенком и помнил, как там надо забираться вверх по льду. Если подсыпали, так ничего, по песочку можно вскарабкаться. Возле «Звезды» вроде нормально, а далее участок в строительных обломках, можно шину проколоть. А-а, обойдется. Не все же невезение.
И впрямь обошлось. Может быть, оттого, что у потяжелевшей машины, трое мужиков все же, сцепление с грунтом лучше.
Кончилась улица, дома и общежития, а они требуют выше в сопку.
– Не проеду я дальше, – сказал Гнусин, и прежние опасения всплыли в сознании, как удар сковородкой по затылку.
– Как это не проедешь, а мы на что! Забыл?
Зря я так, – упрекнул себя Гнусин, имея в виду Порезанного. Подумаешь, человек, может быть, брился, кто-то помешал, рука дрогнула. Едем и не знакомимся, как на рыбалке. Гнусину почему-то казалось, что на рыбалке не принято знакомиться. Правда, на рыбалке, в бухте Нагаева, он был один раз, то есть имел лишь первое впечатление.
Совсем молодой – Владик из Владивостока. Невелик ростом, и волосики редкие, светлые. С такой шевелюрой в любом возрасте не добьешься солидности. Черты лица его были мелкими, такие ребенка превращают сразу в старика, без особого предупреждения. Зачем я так вглядываюсь в их физиономии? Вот еще, Ломброзо, закрывший амброзо.
Машина медленно карабкалась вверх, затем налево и еще вверх. Наконец, сказано было остановиться, и две собаки принялись зловеще и хрипло лаять, с двух сторон, пока не открылась не заметная в заборе калитка и не вышел еще один, совсем молодой человек. Все трое казались ему однояйцовыми близнецами, даже если учитывать Порезанного. Тот так и не назвал своего имени, будто это было ниже его достоинства, как если бы Шварцениггер стал представляться человеку, который никогда не видел его даже на кассете.
– Подожди нас, папаша, – сказал командир, и Гнусин вновь опешил от такого панибратства. Недавно на кольце стройки Дома Советов он встал, не имея на то причин. Бывают же у людей безотчетные порывы. Сзади в него чуть не врезался «Москвич». Из него вывалился мордоворот с монтировкой и гневно глянул на помеху.
– Да устал я, устал, – голос Гнусина сипло сорвался.
– Ты что, батя, под дурака молотишь!
Десант
Семейный подряд, а холостой через одну.
Тогда резануло больнее это «батя». Главное, возразить нечего. Состарился на мерзлоте, и ни наград, ни благодарности, ни покоя. Учись смиряться с этим и жить, пока живется. Дурак старый, потащился. Надо было сидеть дома. Или встретиться с Захарычем. У того гараж – мечта. На Кольцевой. С ямой, водой, электричеством. «Москвич» его, правда, морская вода подъела, хоть и подновляет, подкрашивает. На рыбалку, на бухту Гертнера, прямо по льду шуруют с сыном и женой. Там компания большая, гаражное братство. Машинам дают женские имена, как кораблям. Гнусин, как ни напрягался,