Вселенная горит.

      Агония огня

      рождает сонмы солнц

      и бешенство небес.

      Я думал: ну и что ж,

      решают без меня,

      я тихий вскрик во мгле,

      я пепел, я исчез.

      Сородичи рычат и гадят на цветы,

      кругом утробный гул и обезьяний смех.

      Кому какая блажь, что сгинем я и ты?

      На чем испечь пирог соединенья всех,

      когда и у святых нет власти над собой?

      Непостижима жизнь,

      неумолима смерть,

      а искру над костром,

      что мы зовем судьбой,

      нельзя ни уловить,

      ни даже рассмотреть.

      Все так – ты говорил – и я ползу как тля,

      не ведая куда, среди паучьих гнезд.

      Но чересчур глупа красавица Земля,

      чтоб я поверить мог в незаселенность звезд.

      Мы в мире не одни. Бессмысленно гадать,

      чей глаз глядит сквозь мрак

      на наш ночной содом,

      но если видит он – не может не страдать,

      не может не любить,

      не мучиться стыдом.

      Вселенная горит. В агонии огня

      смеются сонмы солнц,

      и каждое кричит,

      что не окончен мир, что мы ему родня,

      и чей-то капилляр

      тобой кровоточит.

      Врачующий мой Друг,

      не вспомнить, сколько раз

      в отчаяньи, в тоске, в крысиной беготне

      ты бельма удалял с моих потухших глаз

      лишь бедствием своим и мыслью обо мне.

      А я опять тупел, и гас, и снова лгал

      тебе – что я живой, себе – что смысла нет…

      А ты, едва дыша, ты звезды зажигал

      над головой моей, ты возвращал мне свет

      и умирал опять.

      Огарки двух свечей

      сливали свой огонь и превращали в звук

      и кто-то Третий там, за далями ночей

      настраивал струну не отнимая рук.

      Мы в мире не одни.

      Вселенная плывет

      сквозь мрак и пустоту,

      и как ни назови,

      нас кто-то угадал.

      Вселенная живет,

      Вселенная летит

      со скоростью любви

      Почему-то легче, если узнаешь

      в горе чужом горе свое.

      Мачеху-злодейку-судьбу не проклинаешь,

      можно даже греться возле неё.

      Да, такое вот у всех одинаковое горе.

      Да, вот такая неизбывная беда.

      Ворон по латыни кричит: Мементо Мори!

      Королек