Очень многие – кроме Маман, конечно, она же знает, что я не вру, – но всякие другие люди считают, что я сам выдумываю неприятности. Но это неправда. Не всегда. Мне еще повезло, потому что мне плевать, верят мне или нет, особенно Жирный Перес.

      Каждую среду, когда остальные дети ходят в ateliers[31], или читают дома catéchisme[32], или смотрят телевизор, я отправляюсь к Жирному Пересу. Жирный Перес – это толстый читатель мыслей, но у него не очень-то получалось их читать, а чтобы ему досадить, можно послать письмо с хомячьими какашками, только вот Перес, наверное, примет их за семена папайи и посадит в цветочный горшок, до того он лопух, и будет ждать и ждать, когда семена взойдут, но они никогда не взойдут. Или иногда, чтобы довести Переса, я считаю вслух: un deux, trois, quatre, cinq, six, sept, huit, neuf, dix, onze, douze…[33]Или по-английски считаю: one, two, three, four, five[34], но потом останавливаюсь, потому что не знаю, сколько будет после five.

      – Ну, были у тебя какие-нибудь неприятности на этой неделе?

      – Я обжегся спичкой, когда зажигал свечи. Маман ненавидит, когда я балуюсь с огнем, она ненавидит свечи и всякие костры, а я их обожаю. Потом еще я упал во дворе и ободрал коленку. А вчера у меня нарывал палец, и я чуть не заразился столбняком. Тогда у меня был бы тризм. Вот, видите, мне пластырь налепили.

      – И почему он у тебя нарывал?

      Я научился щелкать языком о верхнюю часть рта, называется нёбо, и решил, что как раз пора. Я довольно громко щелкнул, но Перес ни слова не сказал.

      – Я поранил палец лопатой, когда копал могилу.

      – Что ж, расскажи мне про эту могилу. – Скрип. – Ты нашел зверька?

      – Если бы я нашел зверька, я бы его не убил. Не сразу.

      – Я имел в виду…

      – Я бы подержал его в Алькатрасе вместе с Мухаммедом. Если бы это была крыса, я бы покормил ее личинками, а потом, может, убил бы. Через шестнадцать или семнадцать дней. – И я снова щелкаю языком, еще громче.

      – Ну, рассказывай дальше. Для кого же была могила?

      – Для человека.

      – Понятно. И для кого именно?

      – Для большого и даже огромного жирного человека, который живет на рю Мальшерб.

      – А-а. И кто же это?

      Ох! Какие же тупые эти жиртресты!

      – Что ж, твои неприятности были маленькие, – говорит Жирный Перес и смотрит на меня своим думательным лицом. – Ничего страшного, тебя же не положили в больницу. Подумаешь, малость обжегся, поранил коленку, да немного палец понарывал.

      – Ну и что? Все равно я тридцать три несчастья. Иногда несчастья большие, а иногда маленькие.

      – Давай