Крайне царь был изумлён.

      «Что ты? – старцу молвил он, —

      Или бес в тебя ввернулся,

      Или ты с ума рехнулся.

      Что ты в голову забрал?

      Я, конечно, обещал,

      Но всему же есть граница.

      И зачем тебе девица?

      Полно, знаешь ли, кто я?

      Попроси ты от меня

      Хоть казну, хоть чин боярский,

      Хоть коня с конюшни царской,

      Хоть полцарства моего».

      – «Не хочу я ничего!

      Подари ты мне девицу,

      Шамаханскую царицу», —

      Говорит мудрец в ответ.

      Плюнул царь: «Так лих же: нет!

      Ничего ты не получишь.

      Сам себя ты, грешник, мучишь;

      Убирайся, цел пока;

      Оттащите старика!»

      Старичок хотел заспорить,

      Но с иным накладно вздорить;

      Царь хватил его жезло́м

      По лбу; тот упал ничком,

      Да и дух вон. – Вся столица

      Содрогнулась, а девица —

      Хи-хи-хи да ха-ха-ха!

      Не боится, знать, греха.

      Царь, хоть был встревожен сильно,

      Усмехнулся ей умильно.

      Вот – въезжает в город он…

      Вдруг раздался лёгкий звон,

      И в глазах у всей столицы

      Петушок спорхнул со спицы,

      К колеснице полетел

      И царю на темя сел,

      Встрепенулся, клюнул в темя

      И взвился… и в то же время

      С колесницы пал Дадон —

      Охнул раз, – и умер он.

      А царица вдруг пропала,

      Будто вовсе не бывало.

      Сказка ложь, да в ней намёк!

      Добрым молодцам урок.

      Царь с царицею простился,

      В путь-дорогу снарядился,

      И царица у окна

      Села ждать его одна.

      Ждёт-пождёт с утра до ночи,

      Смотрит в поле, инда очи

      Разболелись глядючи

      С белой зори до ночи;

      Не видать милого друга!

      Только видит: вьётся вьюга,

      Снег валится на поля,

      Вся белёшенька земля.

      Девять месяцев проходит,

      С поля глаз она не сводит.

      Вот в сочельник в самый, в ночь

      Бог даёт царице дочь.

      Рано утром гость желанный,

      День и ночь так долго жданный,

      Издалеча наконец

      Воротился царь-отец.

      На него она взглянула,

      Тяжелёшенько вздохнула,

      Восхищенья не снесла

      И к обедне умерла.

      Долго царь был неутешен,

      Но как быть? и он был грешен;

      Год прошёл, как сон пустой,

      Царь женился на другой.

      Правду молвить, молоди́ца[5]

      Уж и впрямь была царица:

      Высока, стройна, бела,

      И умом и всем взяла;

      Но зато горда, ломлива,

      Своенравна и ревнива.

      Ей в приданое дано

      Было зеркальце одно;

      Свойство зеркальце имело:

      Говорить оно умело.

      С