Может быть, кому-то это покажется невозможным, но Пафнутьев по стуку в дверь действительно мог определить, по какому вопросу пришел этот человек. Приблизительно, конечно. Особенно точной его догадка оказывалась в тех случаях, если этот человек пришел не впервые. Если стучал Шаланда, Худолей или секретарша прокурора – тут все было просто. Знакомых посетителей, которые заглядывали к нему частенько, он просчитывал уверенно. Павел заранее мог сказать, по какому поводу скребется в дверь Худолей, зачем ломится Шаланда, какое настроение у секретарши.

      Этот человек постучал негромко, но внятно и настойчиво. Пафнутьев ничего на это не ответил, промолчал.

      Гость выждал несколько секунд, приоткрыл дверь, просунул в щель розовую физиономию и проговорил негромко, но уверенно:

      – Разрешите?

      – Входите.

      – Ищу Пафнутьева.

      – Уже нашли.

      – Здравствуйте. Я от Евдокии Ивановны. Она сказала мне, что вы знакомы.

      – С детства.

      – Даже так! – обрадовался гость.

      – Шутка, – с улыбкой сказал Пафнутьев.

      – А, тогда ладно.

      – Присаживайтесь. – Пафнутьев указал рукой на стул. – Слушаю вас внимательно. Как поживает Евдокия Ивановна? Что-то я давно ее не видел. Уже дня два или три.

      – Вся в заботах, в хлопотах. Она очень переживает в связи с тем, что вам удалось установить убийц девочек.

      – Но это мои заботы и хлопоты.

      – Она все это приняла очень близко к сердцу.

      – Передайте ей, пусть заглянет как-нибудь. У нас с ней всегда есть о чем поговорить. Да и она обычно с новостями приходит.

      – Вот и я о том же. Она связалась с каким-то юристом. Тот убедил ее в том, что невозможно ничего доказать. Дескать, много времени прошло, все следы преступления исчезли, как говорится, растворились во мгле. Если преступники сами не признаются, то никто ничего доказать и не сможет. А вы как считаете?

      – Так она что, взялась доказательства искать?

      – В меру сил.

      – Напрасно. Не ее это дело.

      – Евдокия Ивановна сказала