Избавь от этих влажных глаз,

      Жемчужных слез не лей.

      – А сердце твердо, как алмаз.

      – Струятся из очей

      Заплаканных, как хрустали

      Все в каплях от вина,

      Твои простые слезы. – Пли! —

      И началась война.

      Ушли на фронт, и в тыл пошли

      С усатым стариком

      Все революцьонные земли,

      В эваквагоны. Дом —

      Театр приехал в Новосиб

      Из Ленинграда – вот.

      Мою прабабку пригласил

      Приехать «Скороход».

      Журнал – и тот в Новосибирск.

      Но с «Черной кошкой» – пли!

      И умерли. И умер лишь

      Народ всея земли.

      Гестапо, лагерь и «наказ»

      От Сталина потом.

      И новой партии указ —

      Считать тебя жидом.

      В прекрасноденный майский день

      Писали, как во сне,

      Что орденских колодок тень

      Мы отдали войне —

      Тебе, война. И комиссар,

      Как Блюмкин, говорит:

      Тебе, гражданка, прописал

      Пять лет – и срок открыт.

      Уже был год 53.

      И вновь – 10-й год.

      И мельник нам сказал «Пошли!»,

      И ангел воду льет.

      Струился дождь – как видим, ледяной,

      Что Данту в шиворот попал во аде.

      Мы знаем, что закончится весной

      Строительство адов в громаде

      Всемирной. Уж ли – грянет

      Страшный Суд,

      Тогда дома разрушатся с печалью,

      И дети вновь друг друга не поймут,

      Идя с отцами под венец венчальный.

      И ты громадой ада станешь, Русь,

      И заговорщик выйдет из злодея.

      Царь Петр новый, ты с Алешкою

      не трусь,

      И строй в лесах, о жизнях не радея,

      Свой Петергоф. Светило из светил,

      Отец науки, Мишка Ломоносов,

      Себя сегодня Музам посвятил

      Среди афинских «памятей» безносых.

      Твоя планета, Русь, к тебе пришла.

      И строит Петр, о жизнях не радея,

      И все ж Екатерина не смогла

      Уйти домой от царского лакея.

      Мой Петр, надень сюртук,

      скажи «пойдем»

      И со змеею этой Фальконета

      Крести свой город молодым трудом

      И горб на плечи надевай за это.

      Крепи стропила. Город так хорош,

      Что и с Венецией венчаться может.

      И памятник стоит в осенний дождь,

      И на главе его – три голубя. Прохожий

      Уж Пушкина про «Памятник» твердит.

      Неясно мне цыганка погадала,

      Но жаловаться совесть не велит —

      И Петр поныне сходит с пьедестала.

      Я живу на бульваре осени.

      Осени меня, осени…

      На бульваре срубленной просеки

      Как копеечка, дар звенит,

      Нерастраченный, даром данный,

      Как копеечка – все дела.

      И