Утром следующего дня я уже был на службе в небольшом молельном доме. Местный батюшка служил. Его же матушка пела на клиросе. Бывшая учительница, уже давно свое за что-то отсидевшая, потянулась к Богу и теперь торговала в храме свечками.

      Кроме названных в храме были еще две молодые девушки, но те вошли вслед за мной и сейчас всеми силами изображали из себя раскаявшихся грешниц. Они неумело крестились, и их свечки никак не хотели возгораться. При этом они умудрялись периодически стрелять глазками в мою сторону, и тогда я просто прошел в алтарь.

      И их интерес тут же пропал. Они так круто развернулись в сторону выхода, что одна своею сумочкой задела напольный подсвечник. Тот стал падать. Она нагнулась, чтобы его удержать, и от горящих свечек вспыхнула косыночка, что была у нее на голове.

      Она заголосила, и ее подружке пришлось сбивать пламя, но делала она это так неумело, что сама же и воспламенилась. Теперь уже голосили обе… Настоятель вышел из алтаря и, взяв со столика чашу для водосвятия, ловко вылил все ее содержимое на головы обеих девиц, которые враз стали похожими на мокрых куриц. Возможно, что все это было бы и смешно, если бы не было так грустно. А потом их же напоили чаем с домашними пирожками. И отец настоятель ненавязчиво рассказал им о житии святой Марии Египетской. Что уж они поняли из всей этой беседы, я того не ведаю, так как наши пути с ними более не пересекались.

      Покои батюшки находились во второй половине этого же молельного дома. Сам дом, словно крепость, был обнесен высоким двухметровым забором. И я понял, что к заключенным настоятель не испытывал ни интереса, ни желания какого-либо общения с ними. Ну да Бог ему Судья!

      Когда закончилась трапеза, я сказал отцу настоятелю, что сам буду работать с заключенными и на свои же средства поставлю там часовенку, чему настоятель был несказанно рад. На этой договоренности мы и разошлись, чтобы уже более не встретиться, по крайней мере пока были живы.

      Сделав еще несколько необходимых визитов к руководителям местной власти и заручившись их поддержкой на строительство часовни, уже через неделю я смог получить разрешение на посещение и самой зоны. О том, что в этой же зоне находится мой сын, я не посчитал нужным кому-либо пока говорить.