Все было почти так, как на недоброй памяти «Хиросиме» – подводной лодке К-19. И даже подвиг Бориса Корчилова вольно или невольно повторил капитан-лейтенант Олег Мольво. Однако военные медики-радиологи уже не были столь беспомощны перед лучевой болезнью, как в начале 1960-х годов. Возможно поэтому, через несколько месяцев лечения и отдыха на острове Русский почти все моряки вернулись в строй. Остался жив и капитан 3-го ранга Валерий Сторчак, один из главных героев – в полном смысле слова – событий в Чажме. По всем канонам наградной системы его надо было представлять к ордену и, слава богу, не посмертно. Но награды получили совсем другие офицеры, фамилию же капитана 3-го ранга, первым принявшего на себя разгул ядерной стихии, не внесли даже в списки.

      У нас не раз так бывало: людей, отличившихся при ликвидации той или иной аварии, старались не награждать, исходя из весьма спорной позиции главкома ВМФ: «Мы аварийщиков не награждаем». За этим весьма суровым кредо скрывался чисто чиновничий расчет: если представлять тех же спасателей к наградам, тогда надо докладывать наверх и о чрезвычайном происшествии, которое всегда можно преподнести как аварию внутриведомственного значения. Не выносить сор из избы, даже если он и радиоактивный.

      Именно поэтому до сих пор остались в тени самоотверженные действия капитана 3-го ранга Валерия Сторчака, да и не только его одного.

      После Чажмы Валерий Петрович перевелся в Севастополь – дослуживать до пенсии на Черноморском флоте. Где он теперь? Здоров ли, жив ли? Никто толком не знает.

      4. О чем поведало обручальное кольцо?

      Штатный командир К-431 капитан 2-го ранга Валерий Шепель находился в отпуске и о том, что стряслось с его кораблем, который принял резервный экипаж, узнал далеко от Чажмы. Прошло двадцать лет, прежде чем он рассказал то, что знал, о чем столько думал все эти годы…