Ближе к вечеру, когда оранжевый диск Атума направлялся в страну Запада, жители великого города, находившиеся в этот момент на набережной Иб Усир, увидели, как из священных вод великой реки выплыл незнакомец, весьма неопределенной и очень подозрительной национальности, да еще с большим ослом в обнимку и весело им всем, молча, крикнул:

      – Привет вам братья египтяне!

      Затем вылез на набережную и, воздев вверх руки, с чувством произнес, по-прежнему, не открывая рта:

      – Счастливы глаза мои, увидевшие великий город! Блаженны ноги мои, ступившие на святую землю.

      Потом, счастливо улыбаясь, тщательно обтер об землю левую ступню от свежепроизведенного коровьего блина и, глядя на четыре пирамиды, возвышающиеся невдалеке, трижды чинно осенил себя крестным знамением и степенно поклонился земным поклоном.

      – Приветствую вас, древние сооружения, рад видеть вас в первозданном виде.

      Затем, из-под ладони, он посмотрел на два огромных обелиска, возвышающихся далее к северо-западу, и, перекрестившись еще раз, пояснил, обращаясь, к онагру:

      – Священное сие место называется Абусир. И перед глазами мы имеем пирамиды фараонов пятой династии – Сахура, Ниусера, Неферикара и Ранеферефа, а далее два – солнечных храма, с сорокаметровыми обелисками, устремленными в небо.

      Грандиозно!

      Тут он обратил внимание, что все общество, собравшееся на набережной, прекратило свои повседневные дела. Установилась необычная, для скопления людских тел, тишина, только издали доносилось коровье мычание, овечий и козий блей и мелодичное верещание стрижей в вышине. Все поголовно уставились на бродягу.

      – Друзья мои. – бродяга протянул вперед руки и шагнул навстречу египтянам. – сейчас я все вам объясню…

      Тут он замолчал, не успев закончить мысль, начатую в таком мажорном ключе, потому, что понял, что объяснить то, он ничего не может, поскольку и сам ни хрена не понимает. Но это-то еще и ничего – сотни мудаков, во всем мире, постоянно что-либо объясняют посторонним, сами, ни фига не понимая, но бродяга вдруг сообразил, что его собственная биография полностью вмещается в ближайшие час-полтора – ну, может быть, два!

      – Оп-па! – несказанно удивился пришелец, но тут же нашелся. – Друзья мои, а давайте лучше – вы мне сами все объясните.

      Однако, люди от, направлявшегося к ним,