.
Читать онлайн книгу.
и вкусный прозрачный воздух и задумался, глядя туда, где всходило солнце. Горбовскому очень редко удавалось вырваться из круговорота институт-лаборатория-дом куда-нибудь еще, поэтому сейчас внутри него царило странное спокойствие, а в чертах лица угадывалось умиротворение, которое так редко посещало его. Он думал о своем, редко и напряженно моргая большими синими глазами и покусывая тонкие бесцветные губы.
Гордеев и Гаев уже много лет называли друг друга кратко, даже как-то по-ребячески – Гордей и Гай, а вот Горбовскому никогда не решались видоизменять фамилию. И на то были свои причины.
Во-первых, Лев Семенович был старше них на семь лет, хоть и являлся другом еще с института. Дело в том, что Горбовский поступил на первый курс, когда ему было 25, а Славе Гаеву и Саше Гордееву – по 18. Он получал второе высшее образование. С тех пор прошло семнадцать лет. Гордей и Гай обзавелись семьями, а вот Горбовский… у него судьба сложилась иначе.
Во-вторых, Лев Семенович был старшим научным сотрудником, правой рукой Пшежня, его уважали и ценили, несмотря на множество вещей, из-за которых обычно увольняют. Рабочая субординация, отточенная за столько лет, сказывалась и в обыденной жизни. В-третьих, Горбовский никогда не был человеком, к которому уместно было бы обращаться в той или иной мере шутливо, пусть даже таким давним друзьям. Его характер определял отношение к нему, и два близких товарища звали его чаще по имени-отчеству, реже – по фамилии. Это устраивало всех.
Горбовский очнулся от думы и принялся заниматься снастью. В этот момент у Гордеева клюнуло – он с азартом вытащил красноперку с ладонь длиной, и теперь удовлетворенно улыбался, отправляя рыбку в водак.
– Ну вот и пошел клев-то, – сказал он самодовольно, насаживая червя на крючок.
– Где тут поглубже? – спросил Горбовский, приготовив донку и подойдя к самой кромке воды.
Ему показали, где глубже, и он, по-молодецки замахнувшись, лихо забросил грузик почти на середину речки – только леска засвистела от трения с воздухом. Затем Горбовский установил донку на берегу, соорудив держатель из раздвоенной коряги, и ощутил, что вот сейчас ему – действительно спокойно и в уме, и в сердце. Он глянул на наручные часы и предложил все же позавтракать.
– Вот сейчас отвлечемся – и заклюет, – уверенно сказал Гордеев, распаковывая галеты.
Горбовский извлекал из рюкзака покупные закуски, в то время как два его товарища – преимущественно домашнюю снедь, приготовленную руками сварливых, но любимых женушек. То были бутерброды в ассортименте, гренки с чесноком, домашние сухари, зелень, румяная жареная картошка. Все угощали друг друга, выкладывая еду на импровизированный столик, крытый грубой покоцанной клеенкой, старостью не менее двадцати лет.
– Лев Семенович, как ты думаешь, Пшежень не обидится, что мы его не позвали?
– Пожалуй, ему сейчас не до рыбалки.
Три товарища удобно разлеглись на траве, с удовольствием