Ширь полей в груди не вмещая,

      В небо соколом в клетке рвешься,

      Как весной ручьи, голос твой звучит,

      Среди трав степных рассыпаясь.

      С песней стал родным всем хакасам,

      Людям, что живут с ними в братстве,

      Дружбы жар большой голос светлый твой

      К небу музыки поднимает.

      Малой родине он – богатство,

      Родничок в лесу чистый, звонкий.

      Припаду к нему, может быть, пойму

      Глубину, исток наших песен.

      Прижал небо к крыльям орел мой степной,

      Кружится над юртой, играет со мной.

      Блестя опереньем, мне «зайчики» шлет,

      Мальчишку с пикулек он к солнцу зовет.

      Бегу следом радостный, громко крича,

      Бодрю лошадь-палочку, в кисти – хамча.

      По кругу орлиному долго скакал,

      На старости вижу – тебя не догнал.

      Лети, мой хороший, и к солнцу зови,

      Другие поднимутся к солнцу любви

      И рядом с тобою закончат полет,

      И я успокоюсь, боль сердца замрет.

      Родных тасхылов шлемы, пики

      И латы льдистые плывут

      Над горизонтом. Руки, лики

      Меня покаяться зовут.

      Юнцом, рабочим экспедиций

      Средь них с котомкою шагал,

      Не зная предков всех традиций,

      Я им не кланялся, шакал.

      Стрелял в кедровок, коз кормящих,

      Бурундуков в котел таскал.

      Как много нас здесь проходящих,

      Кто щедр на зло, свинец и сталь.

      В верховьях синих Абакана,

      В соседних реках Мрас, Иксу

      Рвал динамит, всю рыбу раня, —

      Безмозглых царь, бандит в лесу.

      Простите ль вы меня за это,

      Мне посылая скорбный взгляд,

      И не дождусь от вас привета —

      Застыли в пиках, бликах лат!

      Цветастый плащ к ногам своим осинник

      Небрежно сбросил – сказочный богач,

      Из золота и щит, и шлем с алмазом синим,

      И медных бляшек праздничный кумач.

      В рубашке белой и по росту длинной

      На взгорье юртой смотрит грустно вниз.

      От дел, забот уходит дед-осинник,

      Родной земле отдав последний лист.

      Из скальных плит крутила жернова,

      Из колосков зерно для нас молола,

      Струился мамы пот, а не слова —

      Военная досталась доля.

      Любовь к нам матерей безмерна,

      Неблагодарность наша не нова.

      Когда-то все изменится, наверно…

      Все крутятся и мелют жернова.

      С попоны, матерью расшитой,

      Стекают