Нас разбудили на заре

      лучи раскуренного солнца.

      На завтрак манное пюре,

      кисель из утренней росы.

      И каждый день мы этот мир

      делили на двенадцать порций.

      И с заклинанием «аминь»

      бросали в небо на весы.

      припев:

      Давай сыграем в эти игры!

      Давай напишем эту сказку!

      Про нашу в яблоках луну.

      Про свет в сиреневом дыму…

      Давай сыграем эти роли!

      И будем помнить о прекрасном,

      когда на лодках чёрно-красных

      нас повезут на «байконур».

      Нас часто будит по ночам

      далёкий свет чужих созвездий.

      И шёпот лунного дождя,

      и сатанинский смех совы.

      Мы забываемся в любви.

      Смерть не страшна, когда мы вместе.

      Когда мы с небом визави,

      всё будет вечным и живым.

      припев.

      2011

      Как тревожно поёт эта странная птица.

      Даже ветер затих и пропала луна.

      Словно горестный плач её песня струится.

      И от песни такой мне сегодня опять не до сна.

      Может, в этом повинна активность ушедшего света?

      Или тайные игры планет и магнитных полей?

      Словно тьму проглотив, тяжелеет сама атмосфера…

      Источая печаль и тоску городских фонарей.

      Не уснуть мне, опять, в этой звёздной, ночной круговерти.

      Каждый нерв как струна, каждый прожитый год, как виток.

      И теперь каждый сон для меня – репетиция смерти.

      Отнимает коварно у жизни немалый кусок.

      Алкоголем в крови я разбавил ночную тревогу.

      Растворил этой смесью печаль и дурную тоску.

      Кто-то вечно незримый беспечно поманит в дорогу.

      Кто-то будет с утра, в наказанье, стучать по виску.

      Но, расслабившись, вновь зазвучат мои ржавые струны.

      Пусть недолго, но этого хватит на новый роман.

      Я, конечно, игрок, но не пленник изящной фортуны.

      Я из тех, кто уже никогда не сыграет ва-банк.

      Я из тех, кто всегда одинок в карнавальной толпе.

      Кто в разгаре фиест молчалив, ироничен и мрачен.

      Кто когда-то давно заплутал на тернистой тропе.

      Но который, именно это, считает удачей.

      Истрепалась душа, словно ветром бумага.

      Этанол испарился и ядом корёжит висок.

      Сон теперь для меня – репетиция вечного блага.

      Он теперь для меня, как спасительной влаги глоток.

      2007

      Быть пытался всеми любимым.

      Прятал стыд за орнаментом слов.

      Дальнего неба сны-пилигримы

      мне