Дебаггер. Владимир Венгловский
Читать онлайн книгу.
Шут напоминал старую потрепанную ворону, на которую детишки ради смеха напялили гуттаперчевый костюм. Бубенец, такой же потертый, как и колпак, с которого его срезали, дрожал вместе с протянутой ладонью – того и гляди скатится, упадет со звоном на грязный пол харчевни.
– Прочь, попрошайка, – процедил сквозь зубы воин.
В знойный полдень в «Кабаньей голове» собралось немало посетителей, которые не прочь выпить, закусить и подраться: фермеры сбились в шумную стаю и громко сетовали на неурожай сладких бобов; наемники, словно псы-пастухи, держались разрозненными группами, лениво потягивали пиво и ожидали денежных заказов. Но эту пару искателей приключений – воина и волшебника, сидящих за соседним столом, я выделил сразу. Устал замечать на себе их пристальные взгляды.
Правую щеку воина разрезал шрам, который спускался со лба через глазницу, перевязанную черной повязкой, искривлял губы, отчего казалось, что на обветренном лице застыла кривая усмешка. Воин глянул на остановившегося возле него шута целым глазом и достал из-за пояса изогнутый нож. Лезвие блеснуло тусклым отраженным светом ламп.
Шут попятился, натолкнулся на волшебника, который сосредоточенно отмерял на столе холмики серого порошка. Тот щелкнул пальцами, походя, не отвлекаясь, и один из хвостов шутовского колпака вспыхнул искрами. Шут сорвал головной убор и принялся тушить пламя, подпрыгивая, обжигаясь и причитая себе под нос.
Ухмылка воина искривилась сильнее. Он опустил левую руку на стол и начал стучать острием ножа между пальцами, все быстрее и быстрее. Посуда на столе задрожала. Волшебник неодобрительно зыркнул на своего соседа из-под густых бровей.
Я взял стакан с водой и выплеснул на горящий шутовской колпак.
– Спасибо, добрый сэр. – Шут заискивающе улыбнулся, возвращая колпак на голову. По его лбу и щекам заструилась вода. – Купи́те бубенчик.
Каким-то чудом бубенец вновь появился на его ладони.
– Сядь. – Я отодвинул стул, ноги шута подломились, как у кузнечика, и он опустился за мой стол.
– Купи́те…
– Молчи!
Я не понимал, почему этот оборванец занимает мое внимание. Потом сообразил – глаза. Они у шута были настолько небесно-голубыми, что такого цвета просто не могло существовать в природе. В нем смешалась бескрайняя синева неба и нагретого солнцем моря, казалось, что если долго смотреть в эти глаза, то увидишь проплывающие облака и белую морскую пену, среди которой резвятся дельфины. Но я увидел только свое отражение. Как в зеркале. Помотал головой – почудится же такое – и отвел взгляд.
Аромат жарящегося мяса и лука пропитывал воздух харчевни. Терпкий дым благовоний, которым хозяин пытался скрыть обычный смрад, поднимался к потолку, где возле ламп среди стайки бабочек кружила маленькая фея. Пышнотелая официантка с бюстом такого размера, что шнуровка, стягивающая блузку на груди, казалось, вот-вот лопнет, лавировала между посетителями.
«Дай пройти, здоровяк!»
«Прочь руки, малец! Или давно не общался с Бугаем?»
Вышибала дремал у входа, подпирая щеку дубинкой.
– Ты здешний? – спросил я у шута, протягивая ему лист бумаги. – Знаешь этого?
Шут бросил взгляд на портрет, под которым была указана королевская награда.
– Старик пообещал хорошие деньги за голову, – сказал он. – Если никто, конечно, не пририсовал лишнюю пару нулей.
Бубенец лег на стол, шут, подслеповато щурясь, поднес лист к лицу и в задумчивости принялся жевать обгоревший хвост колпака. Я видел по его глазам: знает, шельма, кто изображен на портрете. Думает, как подороже продать информацию. Только я тоже был уверен в своих подозрениях, оставалось лишь убедиться.
Стук ножа начинал раздражать. Бубенец пополз к краю стола, вспугнув притаившегося возле сливовой косточки паука. Волшебник нагнулся и с помощью бамбуковой палочки втянул в нос одну из кучек порошка.
– Ну? – снова спросил я. – Знаешь или нет?
– Так бы и сказал, что охотник за головами, – проговорил шут. – Далеко от столицы забрался. Нечасто в нашей глуши встретишь таких, как ты. – Он вернул мне лист. – Это портрет Хозяина пауков.
Волшебник счастливо вздохнул и откинулся на спинку стула. Бубенец балансировал на краю обрыва. Шут неожиданно схватил со стола паука и сдул на пол.
– Орешек может оказаться тебе не по зубам, – сказал он.
– Посмотрим, – улыбнулся я и катнул по столу серебряный талер.
Шут поймал его в подставленную ладонь. Бубенец свалился на пол. «Дзынь!» – словно лязг металла посреди битвы или звон будильника по утрам, заставляющий проснуться.
Чужое, но одновременно знакомое слово «будильник» будто всплыло из прошлого. Я лихорадочно закатал левый рукав. Задел стакан, опрокинул, разливая остатки воды. На моей руке от кисти до локтя было вытатуировано имя: «Игорь Ламберт».
Я вспомнил себя.
Комнату затягивал полумрак, словно сети. Террариумы и садки с пауками стояли везде: на книжных