ВПЗР: Великие писатели Земли Русской. Игорь Свинаренко
Читать онлайн книгу.
одного моего осознанного длительного романа. Она была убежденной галломанкой. И католичкой. Когда она была беременна, ее духовник сказал: «У тебя будет сын, его надо назвать Пьером и отдать учиться в Парижский университет». Когда мальчику исполнилось два года, она вышла замуж и уехала во Францию. Пьер говорит по-русски прекрасно, но он, с его европейской наивностью, – абсолютный француз. Я летал туда к нему на свадьбу… И можешь себе представить, на свадьбе я познакомился с очень интересной женщиной. Как-нибудь в другой раз про это.
– Аркадий Михалыч! Вы были врачом. Вы сейчас могли бы кого-нибудь вылечить?
– Нет-нет. Диагноз поставить я могу, у нас в первом меде была очень сильная система диагностики – о-о-о! А лечить бы не взялся. Вообще же моя самая большая заслуга перед нашей медициной в том, что я в ней всего три года проработал, а не больше.
– У вас есть свое кладбище, как у всякого врача? Залечили кого насмерть?
– Нет, но я был свидетелем. На моих глазах это происходило. Я проходил практику в 24-й больнице, это на углу Каретного Ряда и Бульварного кольца. У меня был больной с язвой желудка, архитектор известный. Человека вроде вылечили, и он должен был выписаться в одиннадцать утра. Его пришли забирать родственники, они принесли цветы и две корзины яблок, чтоб отблагодарить медиков. И тут дежурная сестра зовет меня к больному. Я подбегаю, смотрю на него и понимаю, что у него тяжелейшее желудочное кровотечение.
– Как вы это поняли?
– Ну, глаза закатились, пульс никакой… Я держу его за руку и, чтоб пробиться к сознанию, говорю: «Вы слышите меня, вы слышите? Как меня зовут?» Он сказал, очень тихо: «Аркадий Михайлович». Это были его последние слова. Врач мне говорит: «Идите и сообщите эту весть родственникам».
– А корректно было посылать практиканта?
– Да. Пусть знает – это же медицина… Ну, я пошел и сказал. Этого я никогда не забуду…
– Вы пошли в медицину спасать человечество и лечить нищих негров, как Швейцер, или это был бизнес-проект, верный кусок хлеба?
– Ни то ни другое. Я в восьмом классе увлекся Павловым – рефлексы, собаки, в таком духе. И по наивности своей не предполагал, что для этого надо идти в мед. Но проблемы в этом не было: я закончил школу с медалью. Но один мой друг меня сбил, и я пошел с ним поступать в Геолого-разведочный, на геодезический факультет.
– С гитарой, типа, у костра.
– Тогда все только начиналось! Я отдал документы, но меня мандатная комиссия…
– …по пятой.
– …и по отсидке отцовской (за финансы), по всем делам. И я еле успел подать заявление в мед, в последний день, 31 июля 1951 года.
– Вы опасно приблизились к серьезному делу – «делу врачей».
– Да. И я его познал в 1952-м. Студентов, правда, не забирали, но требовали, чтоб они клеймили преподавателей, которые только вчера еще вещали с кафедры. Это происходило на моих глазах!
– А вы лично клеймили?
– Я – нет. Даю слово! Слава богу, от меня не требовали, чтоб я выступил.
– Почему?
– Потому