«С чего это тебя так разобрало?» – спрашивала себя Лейси, на следующее утро, глядя в зеркало. Она аккуратно нанесла на губы ярко-розовую помаду, а затем подвела глаза в стиле Софи Лорен, используя жалкие остатки туши для ресниц. После чего зачесала волосы назад и собрала их в высокий хвост, закрепив лентой с монограммой «Л» – подарком самой себе из магазина аксессуаров для детей. И, наконец, надела золотые сережки, крупными кольцами, свой любимый желтый сарафан и золотисто-кремовые сандалии из крокодиловой кожи, доставшиеся ей от Моник.

      Лейси сама делала маникюр и педикюр – в этом она была мастерица. Ногти на руках и ногах у нее всегда были идеальными – скорректированные в форме изящных овалов и покрытые одинаковым розовым лаком. Они смотрелись замечательно. Обычно она пользовалась дешевым лосьоном, и он ее вполне устраивал, но сегодня ей захотелось воспользоваться кокосовым маслом, одной чайной ложки которого хватало надолго, если расходовать экономно.

      Лейси нравилось хорошо одеваться и выделяться из толпы, но она вовсе не была тщеславной – просто любила яркие цвета и веселье. Любила то, чего так тщательно избегала ее мать Шина.

      Спустившись в кухню она стала выдвигать ящики и открывать дверцы шкафчиков в поисках кофе, решив, что ее нынешнее раздражение объяснялось нехваткой кофеина. Истина, однако, заключалась в том, что она ужасно злилась на себя. В эту ночь ей приснился Бо Уайлдер – не реальный Бо Уайлдер, конечно, а причудливое смешение его киногероев. Это был совершенно невероятный, но очень приятный сон, в котором они занимались любовью.

      Лейси проснулась, ощущая пульсирующую тяжесть внизу живота; и она не могла думать ни о чем, кроме потрясающего киношного мужчины – горячего и страстного, сексуального и заботливого, желавшего только ее. Проснувшись, Лейси села в кровати и нахмурилась, внезапно осознав, что она отчаянно одинока. Да-да, одинока –