Утром:

      – А куга кы?

      – На работу. На работу, душа моя.

      – А бабухка не пойгёт на абоку?

      – Нет, бабушка отдыхает.

      – А кы потиму не агыхаех?

      – Ну, бабушка старенькая…

      – А кы новинький? – и смотрит пристально. – Га?

      Я смеюсь и соглашаюсь.

      – А бабухка не совсем стаинькая, – защищающим тоном говорит Лизанька, – совсем стаинькие с к’юхкой (с клюшкой) ходюк… – и неожиданно смеётся, – топ-топ-топ! И п’ямо в суг’ёб!

      Это – рассказывает Олечка – она однажды на улице видела, как старенькая бабушка на улице нечаянно зашла в сугроб.

      – Маминька не пойгёт на абоку, – продолжает Лизанька, – и я не пойгу. Пакамухка кы абочий, а мы гамахние (домашние).

      Это уже Олины уроки. Мы смеёмся, и Олечка опять рассказывает, что иногда Лиза говорит, что у неё тоже есть работа – на диванчике, что у неё легче работать, чем у отесиньки, у него «зёсько» (жёстко), а у Лизаньки мягко – пусть отесинька у неё лучше работает.

      Лиза тоже слушает всё это, кивает головой в подтверждение и повторяет:

      – А?.. Пайгём у миня абокать?

      – Что ж, ты и денежки мне платить будешь?

      – Какие? – не понимает Лизанька.

      – Желательно – большие…

      Смотрит, соображая, и отвечает честно:

      – Не зьнаю…