Откровение Егора Анохина. Роман. Петр Алешкин
Читать онлайн книгу.
Шавлухин, стоя в санях, погонял лошадь, покрикивал. Оба красноармейца сидели сзади. Подскакали. Андрей улыбался во весь рот.
– Готово, – доложил он и взял у одного красноармейца четверть сизого самогона, которую тот держал под шинелью. – Вот оно, лекарство от всех скорбей.
– Ух ты, даже гармошка! – воскликнул Максим. – Ну, ты, брат… – И не нашел достойного слова – похвалить.
В маленькой избенке Чиркуновых сумрачно. Стекла обоих окон затянуты толстым слоем инея. Отец Мишки, Трофим, худой мужик со спутанной бородой, увидев четверть, закряхтел на печи, развернулся, выставил зад в заплатанных штанах. Нащупал голой ногой гарнушку и, держась за грядушку печи, спустился на пол. Надел валенки с дырявыми носами.
– Чего ты не подошьешь? Палец отморозишь, – указал на дыру Андрей Шавлухин.
– А-а, – махнул вяло рукой Трофим. – Некогда.
– Весь день на печи, а некогда? – засмеялся Андрей.
Закурили разом, глядя, как мать Мишки, высокая сутулая баба, складывает в глубокие глиняные чашки яблоки, огурцы, как Трофим, кряхтя и покашливая, режет сало, хлеб. Комната быстро наполнилась дымом. Но его не замечали в сумраке, пили, ели, обсуждали – удастся или не удастся выколотить из мужиков хлеб с картошкой. Егор молча слушал.
– Загнул ты с двадцатью пятью фунтами, – сказал Чиркун Маркелину. – Многовато. Скости… Хотя бы пятнадцать или на худой конец двадцать.
– Отступать не буду… Увидишь – привезут.
– А с Советом что ты хочешь делать?
– С Советом? Погляжу, – хмельно оскалился Маркелин. – Еще не придумал, – и взглянул на Егора: – Не бойся. Оставлю я в живых отца… Но угомонить его надо. Слишком неугомонный. Много еще хлопот Советской власти принесет…
– Я враз угомоню, будь спокоен, – ухмыльнулся Мишка.
– Эх, зарубку я им на память сделаю! – воскликнул Маркелин, видимо, решив, как быть с членами сельского Совета. – Узнают, как Маркелину перечить!
Андрей Шавлухин улыбался, прислушивался к разговору, а сам потихоньку тянул гармошку туда-сюда у себя на коленях.
– Чего ты пиликаешь, – глянул на него Трофим. – Играть, так играй бодрея.
– Максим, рвани-ка! – подмигнул своему заместителю Маркелин.
Максим взял гармонь, подергал, приноравливаясь к ней. Сразу обнаружил, что два клапана западают, меха худые – воздух шипит. Но неважно, не на сцене, и заиграл уверенно и громко, запел. Егор узнал его высокий голос. Это он утром пел о том, «какая благодать кости ближнего глодать».
– Крутится-вертится шар голубой… Эх-да! Крутится-вертится да над головой… – пел Максим.
– Брось! – остановил его Маркелин. – Давай лучше «Цветы ЧеКа». – И объяснил всем: – Мне его из ЧеКа дали. Маркелину кого попало не дают. Знают… Мне наш губпродкомиссар наказывал: не жалей родных мать-отца, когда задания партии выполняешь! И я не жалею.
Максим с шипением сдвинул меха гармони и запиликал, запел, играя своими черными бровями.
На вашем столике бутоны полевые
Ласкают