Фараоново племя. Рассказы и сказки. Ника Батхен
Читать онлайн книгу.
оставил? Я опешила «Как в залог»? Очень просто – вместо машины, на которой уехал деньги искать. Я на Памира посмотрела – а он толстый, поганый, прыщавая рожа лоснится и зубы гнилые – лучше сдохнуть, чем под такого лечь. Ну я и схитрила – сказала, что Памира всегда хотела, что он сильный и настоящий мужик, зачем ему меня другим отдавать, его, красивого, холить и любить буду. Поцеловала в вонючий рот, дала за грудь потискать, потом попросилась до ванной сбегать, чтобы принять его чистой. Взяла полотенце там, мыло, вышла за дверь – и бегом наружу. Там чердак был, я не вниз полезла а вверх, в щель забилась и сидела полночи, пока он со своими баро-дромэскиро во дворе и по улице меня искал.
На рассвете уже прокралась до первого этажа, выскочила из подъезда и давай дёру. Холодно было страсть, а я в домашнем, в тапочках на босу ногу. На помойке кофту нашла старую, завернулась в неё и пошла себе куда дэвлале-дад приведет. В первый раз в жизни я так богу молилась. Потом в голове встало— правду ведь говорил Памир, бросил меня Раджа на произвол судьбы, как чужую. Хоть в реке топись. Гляжу – выбрела к набережной. Иду дальше, замерзла уже совсем. И вдруг слышу «Здравствуй, Роза». Старый, тощий мужик меня зовет – стоит со штативом, что-то там щелкает. Я к нему – а это дядька Лекса, друг дадо, он к нам в дом приезжал. Подбежала я к нему, обняла за шею и давай плакать. Он меня в свою куртку закутал – и домой. Спрашивать ни о чем не стал, понял, что убежала. У него комнатушка одна была, он мне кровать уступил, сам на пол перебрался. Одежек кое-каких купил в сэконде, деньги стал на хозяйство давать. Об одном просил – чтобы я к его технике близко не подходила, не трогала ничего и его самого не отвлекала, когда работает. Я обжилась потихоньку – скучно, конечно, зато не обижает никто и дядька Лекса мне не чужой. Потихоньку он меня уговорил позировать – и одетой и неодетой. Я старалась, думала ему нравится. Плакала иногда, как Раджу вспоминала, как он меня любил, а потом вспоминала, как бросил – и уходили слезы.
Там и дадо нас отыскал. Я как увидела, что Лекса в ноги перед отцом валится, прямо в грязь, у меня сердце замерло. Решила, что полюбил меня старый, вправду решил жениться. На порченой, на непраздной – вот как любит. Мы вернулись, я ему, дура, все это и рассказала, благодарила ещё за любовь, обещала что стану хорошей женой, рассказала, что жду ребенка. Думала осчастливить – а он на меня смотрит этак с прищуром, как из-за своей камеры и спрашивает «Что за глупости тебе в голову взбрели, деточка? Живи у меня, сколько нужно, я тебя не гоню, но никаких ЗАГСов. А цыганская свадьба это видимость, фикция вроде моих фотографий». Засмеялся ещё – в первый раз видела, как он смеется. И так мне стыдно стало – умирать буду, не забуду. Ладно, сжала я зубы, замолчала. Ради ребенка, ради себя, ради чести. Свадьбу сыграли, зажили кое-как. Я старалась, думала стерпится-слюбится – видела же, что нравлюсь ему, что глаза у Лексы блестят, как на меня смотрит, и снимал