и я решил

      мне было подсказано

      курчавые мраморные перья

      снежные эмалевые девы

      в золотых народных тюбетейках

      рассудительные ласковые дети

      синеглазые вы летчики танкисты

      пулеметчики, наводчики, уланы,

      кистеперые гвардейцы офицеры

      косматые сраженцы-ополченцы

      и особенно собака-пограничник

      цветы сливы в золотой вазе

      раннее утро в крыму

      балерина, раскрученная влево

      хоккеист, не заслуживший кубка

      белый профиль в синем медальоне

      ясный очерк в золотом овале

      самолет, перечертивший облак

      геркулес, доверенный омфале

      наверно забыла

      в переходе на кольцевую линию

      Ты помнишь ли Мария

      наш темный коридор

      послевоенную Россию

      военный городок

      под радиолу танцы смирные

      на расстоянии руки

      но золотом и смирною

      полны товарняки

      какие люди годные

      до жизни фронтовой

      в твои колени голые

      стучали головой

      как чай светил там ситечком

      вспотевший от жары

      и под убогим ситчиком

      железные шары

      ты помнишь как заплакана

      стояла у крыльца

      когда у Васьки-дьякона

      накрыли подлеца

      как вели его веселого

      оглянувшегося раза

      а потом контрольный в голову

      и газик дал газá

      как при звуке выстрела

      в двери ты вошла

      жизнь себя убыстрила

      надвое пошла.

      мой брат сказал, что ты фашист

      запевай, и я запою

      мы вернемся, когда распустится лист,

      но я на своем стою

      тогда в лесу распустится лист

      и олень пойдет по тропе

      и антифашист перейдет на свист

      а лес пойдет на пе

      слова привязаны к вещам

      веревочкой простой,

      а люди в землю к овощам

      ложатся на постой

      а эти ходят по дворам

      со списком и мелком

      и лижут край оконных рам

      гниющим языком

      фашист мышаст ушаст душист

      и мшист и голенаст

      но воздух знает что не фашист

      никто из вас и нас

      сними веревочки со слов,

      оставь их лежать в углу

      и лес отзовет своих послов,

      и весь я не умру.

      по большой наморщенной водице

      под вечерней звездою

      от того бережочка

      отплыл деревянный ящик

      капитана на нем не слышно

      матросов