Красно Солнышко. Александр Авраменко
Читать онлайн книгу.
сурово бросил:
– Вздеть мешки!
Строй рассыпался – беспорядочной гурьбой молодёжь бросилась к вешалу, на котором красовались помеченные рунами заплечные котомки, набитые камнями. Воины постарше уже подготовили их заранее, положив в каждый мешок вес, соответствующий возрасту и сложению отрока. Слав закинул свою ношу за плечи и едва сдержал «ох» – котомка ощутимо потяжелела, по сравнению с прежним разом. Друг Храбр тоже скривился – видать, и ему положили пару лишних, обкатанных рекой булыжников. Зато дядька Святовид довольно улыбнулся, завидев недовольные лица юнцов, потёр шею в вырезе полотняной рубахи – старый шрам, похоже, зудел от мороза. Затем подал команду:
– Бегом, вперёд!
Слаженные из толстых дубовых плах, окованные пластинами меди ворота слободы широко распахнулись, и гурьба рванула из них по следу одинокого всадника, прокладывавшего тропу по нетронутому снежному покрову. Путь был неблизкий: от Чёрной речки до Совиного урочища семь вёрст. Да от урочища до Сувалок ещё столько же. Ну и последний отрезок пути, если по прямой, через болото – девять вёрст. А коли топь лесную обходить – так и все пятнадцать. Посему силы стоило экономить. Здесь не время важно, а дойти. Не свалиться замертво посередине дороги, потому что придётся друзьям-товарищам тащить упавшего на себе. Да и ноги беречь нужно – поскользнёшься на обрывистом берегу, подвернёшь ступню – опять же твои друзья тебя понесут, ибо есть у славян одно, но самое важное правило: сам погибай, а товарища выручай. Славы своих не бросают. Ни в беде, ни в радости. Потому и жив народ славянский до сих пор, что один – за всех, и все – за одного. Коли беда в один род приходит, все племена на помощь встают.
Вот и Сувалки. Половину пути, почитай, отмахали. Слав, выскочив на взгорок, оглянулся, скривился, словно от боли, – отроки растянулись чуть не на версту. Первые уже торили тропу по краю болота, поскольку путь был проложен вокруг не замерзающих даже в самые лютые морозы бездонных пучин, а последние бегуны едва только показывались из-под крон вековых елей. Плохо дело. Плохо… Спина ноет, ибо груз ему дали полуторный против прежнего. Пот заливает лицо, рубашка, поверх которой накинута волчья шкура мехом внутрь, уже мокрая. Если станет бежать медленней, то мокрая одёжа быстро вытянет тепло из разгорячённого тела. Застудит отрок мышцы – и всё, считай, сорвал силу. Не вырастет из него крепкого воина. Но и своих бросать нельзя. Никак нельзя! Помедлив чуток, всё же решился – сбросил с плеч свою котомку, вихрем слетел с горушки, пропахал целину, словно тур могучий, достиг последнего.
– Что, Олуш, совсем тяжко?
Тот ничего не ответил, запалённо дыша, замер на месте, потом нагнулся, зачерпнул ладонью снег, и – Слав не поверил своим глазам – отрок, бывший на два года младше его, жадно ухватил белую порошу ртом.
Хлёсткий удар заставил вытряхнуть снежинки из руки.
– Совсем с ума сошёл?! Ну, я с тобой ещё поговорю вечером! Бегом!
– Н-не могу…
– Можешь. Понял? Можешь! Сдохни, но шевели копытами! Сам себе хуже делал, и другие нонеча из-за тебя