Адам почти сразу сказал, что я красавица – и мне тут же должно было стать понятно, что он обманщик.

      Я познакомилась с ним в худший день своей жизни – в день маминой смерти. Он оказался владельцем похоронного бюро, в которое обратилась моя сестра Пеппер. Я смутно помню, как он рассказывал о процедуре похорон, показывал разные гробы. Но впервые я по-настоящему обратила на него внимание, когда устроила сцену во время поминальной службы.

      Нам с сестрами было прекрасно известно, что любимая мамина песня – «Где-то там за радугой». Пеппер с Саффрон хотели нанять профессионального певца, но у меня были другие планы. Мама любила не просто эту песню, а в определенном исполнении. И я пообещала маме, что на ее похоронах будет петь Джуди Гарленд[8].

      – Последние новости, Сейдж, – сказала Пеппер. – Джуди Гарленд сейчас заказы не принимает, если только ты не медиум или экстрасенс.

      В конечном счете сестры сделали так, как настаивала я, – в основном потому, что я уверяла, что это предсмертное желание мамы. Я должна была передать диск с песнями владельцу похоронного бюро, то есть Адаму. Загрузила эту песню – саундтрек к «Волшебнику страны Оз» – на цифровой медиаплеер. Когда началась служба, Адам включил эту композицию через колонки.

      К сожалению, это оказалась не песня «Где-то там за радугой», а песенка жителей Голубой страны, жевунов, «Дин-дон! Ведьма умерла!».

      Пеппер тут же залилась слезами. Саффрон пришлось покинуть службу – настолько она была расстроена.

      Что до меня, то я захихикала.

      Не знаю почему. Смех просто выплеснулся изнутри, как фонтан. И все присутствующие в зале уставились на меня – на злые красные линии, пересекающие мое лицо, – недоумевая из-за неуместного смеха, вырывающегося из моего горла.

      – Боже мой, Сейдж, – прошипела Пеппер, – как ты могла?!

      Чувствуя себя загнанной в угол, охваченная паникой, я встала со скамьи, сделала два шага и потеряла сознание.

      Я пришла в себя уже в кабинете Адама. Он стоял на коленях у дивана с мокрой салфеткой в руке. Я тут же отпрянула и прикрыла левую щеку рукой.

      – Знаете, – сказал он, словно продолжая начатый разговор, – от меня на этой работе ничего не утаишь. Я знаю, кто делал пластическую операцию, кому удалили грудь, кому аппендицит, а у кого вырезали грыжу. У человека может быть шрам, но это также означает, что у человека есть история. И кроме того, – добавил он, – не шрам я заметил, когда впервые вас увидел.

      – Да уж.

      Он положил руку мне на плечо.

      – Я заметил, что вы очень красивая, – продолжал он.

      У Адама песочного цвета волосы и медовые глаза. Его теплая ладонь прикасалась к моей щеке. Я не была красавицей до случившегося и уж точно не стала ею после. Я помотала головой, чтобы прийти в себя.

      – С утра ничего не ела… – призналась я. – Мне нужно в зал.

      – Успокойтесь. Я предложил сделать пятнадцатиминутный перерыв, прежде чем продолжить службу. – Адам замер в нерешительности. – Может