Посторонние. Александр Мануйлов
Читать онлайн книгу.
накидывая темно-коричневый плащ на согнутую руку. – Да будет Господь с вами, – добавил он, выходя на улицу.
– До свидания, – глухо сказал я и почувствовал полное опустошение.
Невский оживал постепенно, спутывая в клубок нависшие облака с чердачными окнами и покатыми крышами, прохладный воздух и людей, увидевших то, что рисовалось за окнами мгновением раньше, выглядел основательным и неподвижным. Тот беспорядок, привычный и знакомый, поджидающий по утрам, когда нужно определить, где находишься и что следует делать дальше, терялся в пересекающих друг друга улицах, раскиданных по ним деревьях и буквах, написанных на мемориальных табличках и вывесках. Системы, которая могла бы привести к избавлению от странных аналогий и сомнений, не было, как не бывает уверенности в том, что в центре площади можно встретить знакомую фигуру, черты, которые узнаются из десятков мелькающих лиц, проникающих иногда в сон, но исчезающих из памяти сразу после его окончания.
Раздробленные отрывки разговора еще беспокоили его. Свернув на Адмиралтейский, он заглянул в Александровский сад, пустынный в это время, глубоко вдохнул утренний воздух, растворяющий обычно тоску. Положив руку в карман, он нащупал книгу, которую носил с собой, забыв вытащить и положить на полку, где для нее уже было приготовлено место. – Сразу заметил, – подумал он, – возможно, из вежливости взглянул на нее, потому что я оценил его книгу. Немец, – повторил он несколько раз и машинально покачал головой. Он достал книгу и раскрыл ее, нащупав согнутый уголок страницы, которая не поддавалась ему в «Роге», и на секунду представил, как нелепо он выглядит с замусоленной книгой в руке, стоящий под массивным деревом, в то время как любой нормальный житель этого города спешит в другой конец или в центр с окраины, чтобы выпустить очередной номер журнала или продать на два стула больше, чем вчера, а может, чтобы навестить старую бабушку, давно переставшую отличать дочку от внучки, или прочитать лекцию о категорическом императиве Канта. Его глаза забегали по строчкам, пожирая мелкий шрифт.
«Итак, бесконечным преимуществом является то, что мы можем отчаиваться, и, однако, отчаяние – это не просто худшее из страданий, но наша гибель. Обыкновенно отношение возможного к реальному представлено иначе, поскольку преимуществом является, например, возможность быть тем, кем хочешь, но еще большим преимуществом является быть таковым, иначе говоря, переход от возможного к реальному есть прогресс, восхождение. Напротив, когда мы возьмем отчаяние, окажется, что с переходом от потенциального к реальному имеет место падение, и бесконечное превосходство потенциального над реальным как раз и служит здесь мерой падения. Похоже, что подниматься – это не быть отчаявшимся. Однако наше определение все еще остается двусмысленным. Отрицание здесь – вовсе не то же, которое означает не быть хромым, не быть слепым и т. д. Ибо если возможность не отчаиваться