Вот раньше жизнь! —

      И вверх и вниз

      Идешь без конвоиров, —

      Покуришь план,

      Идешь на бан

      И щиплешь пассажиров.

      А на разбой

      Берешь с собой

      Надежную шалаву,

      Потом – за грудь

      Кого-нибудь

      И делаешь варшаву.

      Пока следят,

      Пока грозят —

      Мы это переносим.

      Наелся всласть,

      Но вот взялась

      «Петровка, 38».

      Прошел детдом, тюрьму, приют,

      И срока не боялся, —

      Когда ж везли в народный суд —

      Немного волновался.

      Зачем нам врут

      «Народный суд»! —

      Народу я не видел, —

      Судье простор,

      И прокурор

      Тотчас меня обидел.

      Ответил на вопросы я,

      Но приговор – с издевкой, —

      И не согласен вовсе я

      С такой формулировкой!

      Не отрицаю я вины —

      Не в первый раз садился,

      Но – написали, что с людьми

      Я грубо обходился.

      Неправда! – тихо подойдешь,

      Попросишь сторублевку…

      При чем тут нож,

      При чем грабеж? —

      Меняй формулировку!

      Эх, был бы зал —

      Я б речь сказал:

      «Товарищи родные!

      Зачем пенять —

      Ведь вы меня

      Кормили и поили!

      Мне каждый деньги отдавал

      Без слез, угроз и крови…

      Огромное спасибо вам

      За все на добром слове!»

      И этот зал

      Мне б хлопать стал,

      И я б, прервав рыданья,

      Им тихим голосом сказал:

      «Спасибо за вниманье!»

      Ну правда ведь —

      Неправда ведь,

      Что я – грабитель ловкий?

      Как людям мне в глаза смотреть

      С такой формулировкой?!

      В наш тесный круг не каждый попадал,

      И я однажды – проклятая дата —

      Его привел с собою и сказал:

      «Со мною он – нальем ему, ребята!»

      Он пил