Довольно для него

      Изгнания.

      Но разве наказанье

      Изгнание Мишате? Честь и милость!

      Какой не рвется в степи богатырь

      Пополевать и плечи порасправить

      С кочевниками дикими в боях?

      Богатыри другие бьют годами

      Тебе поклоны: только отпусти

      Их погулять хоть месяц по пустыне!

      А ты Мишату в степи посылаешь!

      Сумел ты грозным быть!

      Нельзя казнить Богатырей.

      И то ворчит дружина,

      Что воли нет ей…

      Оскорблять меня?

      Я знаю хорошо: они бы рады

      Меня в муку стереть. И мною ты

      Им жертвуешь, Владимир! Если чести

      Моей не жаль, так пожалей свою.

      Ведь ты и я одно, ведь я считаюсь

      Женой твоей, я мать твоих детей!

      За что на смех твоим богатырям

      Меня ты выдал, бедную?

      Довольно.

      Не расточай напрасные слова.

      Однажды изменить свое решенье

      Я мог еще, но каждый миг менять, –

      То казнь прощеньем, то прощенье казнью

      Ни князя, ни мужчины не достойно.

      Мне жаль, что я Мишату пощадил,

      Но я дал слово, это слово твердо.

      Оно не струг днепровский, я не руль,

      Чтобы верить его по произволу:

      То под рукой Добрыни и Путяты,

      То под твоею.

      А… так вот кому

      Позором я обязана?

      Ты слишком

      Разгневалась. Поди и успокойся.

      И рад бы угодить, да не могу.

      Так не сердись на мужа на прощаньи

      Я приказал коней седлать.

      Ты едешь?

      Куда?

      Не бойся не в далекий путь,

      Пора мне мать проведать,

      Давно старуха ждет…

      Но на дворе

      Уж сумерки…

      Мне путь осветит месяц.

      На завтра я к обеду возвращусь.

      Прощай, Ингульф!.. А ты, душа Рогнеда,

      Досаду разгуляй свою и завтра

      Повеселее мужа привечай.