Сергей Петрович. Нет, мука неизвестности сделалась для меня невыносима. Нынешний день судьба моя должна решиться: я передал ее отцу и другу.

      Ипполитов. Просто, братец, мы попали на остров Калипсин. Какие субретки – что твоя богиня! Сам Ментор твой – и, как ведаешь, переодетая Минерва в образе смертного – едва не потерял рассудок; спасло только сантиментальное путевое впечатление розовыми перстами. (Показывает на щеку.) От нимфы перескочил я опрометью к какой-то дуэнье и от нее узнал многое для тебя интересное. Слушай же. Во-первых, Натали, хоть и называет Виталину «maman», не дочь ее.

      Сергей Петрович. Допотопная новость! В первый день знакомства с их домом я узнал это.

      Ипполитов. Я хотел сказать, Гориславская не дочка ее… даже… и по другой линии.

      Сергей Петрович. О! и в этом не сомневаюсь.

      Ипполитов. Жаль, братец, очень жаль! Знаешь, этак интереснее… громче… романтически… кабы она была дочь какой-нибудь графини и знаменитого музыканта… пожалуй, импровизатора… Родилась, например, на Сергиевских водах или в Баден-Бадене… А теперь… не взыщи – ведомо да будет тебе: она – истая дочь какого-то чиновника 14 класса. Каково будет твоему геральдическому коню сделать этот скачок?

      Сергей Петрович. Беда какая! Я дам ей свое имя; мой герб будет ее гербом. Она образована как нельзя лучше, и не пристыдит меня в обществе. Ты знаешь меня: мне нужна добрая, избранная сердцем подруга; отцу моему нужно все, что только мне хочется, а пересуды людские я и в грош не ставлю. Не мне охота жертвовать им своим счастьем.

      Ипполитов. Надо, однако ж, сказать в пользу Гориславской нечто, что составляет ныне все. Виталина дает за своей воспитанницей два каменных дома в Москве, несколько десятков тысяч деньгами и пятьсот степных душ, чистых, как стекло, то есть незаложенных и не припадающих к господскому магазину. Боже, какая благодать! С таким приданым и дочь цаловальника завидная невеста.

      Сергей Петрович. Торговые виды всегда были от меня далеки, тем более нынче. Впрочем, хоть состояние моего отца независимо в полном значении этого слова, не худо на черный день и запас. Может быть, у Натали есть бедные родственники…

      Ипполитов. Отец и мать ее померли. Но готовься к посещению денежной родни… поверь, братец, нашествие горше двадесяти язык! Вообрази, потянутся к тебе вереницею приказные старого закала – с клюковными носами, с запахом винной бочки и луку. Кто бросится тебе руку целовать, кто бултых в ноги, крестить позовет, кто поздравит тебя с своим днем ангела; один окопироваться, другой опохмелиться попросит.

      Сергей Петрович. Вот уже два месяца, как я бываю здесь почти каждый день и в разное время дня, а не столкнулся еще ни с кем из этой несчастной братии. Если ж и явится к нам какой-нибудь родственник – ласки и помощь очистят и эту статью.

      Ипполитов. Итак, все эти препятствия разбили мы в пух, как армию лилипутов. Теперь готовься к самому ужасному нашествию. Встает перед тобою исполин-соперник – Абдель-Кадер Шамиль, с ужасною кривою саблею над головой твоей.

      Сергей Петрович. Что еще, зловещий ворон?

      Ипполитов. Позволь спросить наперед: ты ее очень, очень любишь?

      Сергей Петрович. Просто сойду с ума, если она не будет моею. Расстаться с этой любовью все равно, что погубить душу свою.

      Ипполитов. А ты… имеешь доказательства, что она тебя… так же любит?

      Сергей Петрович. Так же?.. это много! Были однако ж случаи… конечно, безделицы…