---

Скачать книгу

---

гимн торжественный чрез дебри вдаль парит…[183]

      Возможно, вариацией тех же томпсоновских строк станет и стихотворение Ф. И. Тютчева «Успокоение» (1831):

      Гроза прошла – еще курясь, лежал

      Высокий дуб, перунами сраженный,

      И сизый дым с ветвей его бежал

      По зелени, грозою освеженной.

      И уж давно, звучнее и полней,

      Пернатых песнь по роще раздалася,

      И радуга концом дуги своей

      В зеленые вершины уперлася.[184]

      В отличие от медитаций Жуковского, нарисованная здесь картина реально зрима, но она и символична как обобщенное представление о неистребимой гармонии жизни.

      Наряду с антологическим осмыслением образа сокрушающей (в данном случае) и вечно возрождающейся стихии, возможно и ее народно-поэтическое олицетворение, как это стало, например, в «Слове о полку Игореве», которое мы процитируем в переводе Жуковского, сохранившемся в пушкинском архиве:

      Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, приговаривая:

      «О ветер, ты ветер!

      К чему же так сильно веешь?

      Мало ль подоблачных гор твоему веянию?

      Мало ль кораблей на синем море твоему лелеянию?

      На что ж, как ковыль траву, ты развеял мое веселие».[185]

      Неверно считать, что «лирическое начало в „Аквилоне“ всё заключается в этом (имеется в виду первое четверостишие – С. Ф.) обращении лирического субъекта. Оно не поддержано соответствующим строем описания, которое все построено на таких эпитетах, которые легко трактуются как в прямом, так и в аллегорическом смысле (в аллегорическом – даже легче), и нигде классицистическая ясность картины не нарушается вторжением резко индивидуальных деталей или психологических нюансов».[186]

      Это, конечно, не так. Как раз такой психологический нюанс и задает с самого начала тон всему стихотворению Пушкина: сочувственное сопереживание малым сим, которые в эзоповском сюжете серьезной опасности не подвергаются. В стихотворении нарушено и эпически последовательное изображение событий: тростник и дуб разобщены; в басне же они вступают в диалог, а потом вместе испытывают налетевший порыв ветра. В первом четверостишии у Пушкина взгляд поэта (здесь и сейчас) устремлен с нижней точки – вслед за порывом ветра, пригнувшего тростник и влекущего вдаль облачко. В центральных строфах – воспоминание об отшумевшей буре. И ее ценностное восприятие коренным образом отличается от басни. Ср. в различных переделках басни Лафонтена:

      Ветр бурный с лютым гневом

      Дышит отверстым зевом,

      Ярится, мчится с ревом…

      А. П. Сумароков

      Жестокий Ветр настал…

      А. А. Ржевский

      Из дальных неба стран вдруг с яростью примчался

      Исшедший севера из недр

      Лютейший самый ветр…

      Ю. А. Нелединский-Мелецкий

      И вот, нахмуря брови черны

      И ветрену Борей разинув хлябь,

      С

---

Скачать книгу