Лорд Джон положил часы на стол рядом с собой.

      – Еще семь минут, – сказал он. – Старикашка весьма пунктуален.

      Профессор Саммерли криво усмехнулся и протянул к конверту свою худую руку.

      – По-моему, безразлично, когда вскрыть, сейчас или через семь минут, – сказал он. – Это все то же шарлатанство и кривлянье, которыми, к сожалению, славится автор письма.

      – Нет, уж если играть, так по всем правилам, – возразил лорд Джон. – Парадом командует старик Челленджер, и нас занесло сюда по его милости. С нашей стороны будет просто неприлично, если мы не выполним его распоряжений в точности.

      – Бог знает что! – рассердился профессор. – Меня и в Лондоне это возмущало, а чем дальше, тем становится все хуже и хуже! Я не знаю, что заключается в этом конверте, но если в нем нет совершенно точного маршрута, я сяду на первый же пароход и постараюсь захватить «Боливию» в Паре. В конце концов, у меня найдется работа поважнее, чем разоблачать бредни какого-то маньяка. Ну, Рокстон, теперь уже пора.

      – Да, время истекло, – сказал лорд Джон. – Можете давать сигнал.

      Он вскрыл конверт перочинным ножом, вынул оттуда сложенный пополам лист бумаги, осторожно расправил его и положил на стол. Бумага была совершенно чистая. Лорд Джон перевернул лист другой стороной. Там тоже ничего не было. Мы растерянно переглядывались и молчали, но наступившую тишину вдруг прервал презрительный смех профессора Саммерли.

      – Это же чистосердечное признание! – воскликнул он. – Что вам еще нужно? Человек сам подтвердил собственное мошенничество. Нам остается только вернуться домой и назвать его во всеуслышание наглым обманщиком, кем он и является на самом деле.

      – Симпатические чернила! – вырвалось у меня.

      – Вряд ли, – ответил лорд Рокстон, поднимая бумагу на свет. – Нет, дорогой юноша, незачем себя обманывать. Ручаюсь чем угодно, что на этом листке ничего не было написано.

      – Разрешите войти? – прогудел чей-то голос с веранды.

      Приземистая фигура появилась в освещенном квадрате двери. Этот голос! Эта непомерная ширина плеч! Мы дружно вскрикнули и повскакали с мест, когда перед нами в нелепой детской соломенной шляпе с цветной ленточкой, в парусиновых башмаках, носки которых он при каждом шаге выворачивал в стороны, вырос сам Челленджер. Он остановился на ярком свету, засунул руки в карманы куртки, выпятил вперед свою роскошную ассирийскую бороду и устремил на нас дерзкий взгляд из-под полуопущенных век.

      – Все-таки опоздал на несколько минут, – сказал он, вынимая из кармана часы. – Вручая вам этот конверт, я, признаться, не рассчитывал, что вы вскроете его, так как мною с самого начала было решено присоединиться к вам раньше указанного часа. Виновники этой досадной задержки – болван лоцман и в равной степени некстати подвернувшаяся мель. Боюсь, что я волей-неволей предоставил