Зоинька тут призадумалась:

      За спасибо в темну яму сесть!

      Это жестко ей казалося.

      Но, имея чувства нежные,

      Зоя втайне согласилася

      На такое предложение.

      Так, ты прав, оракул Франции,

      Говоря, что жены, слабые

      Против стрел Эрота юного,

      Все имеют душу добрую,

      Сердце нежно непритворное.

      «Но скажи, о царь возлюбленный! —

      Зоя молвила покойнику: —

      Как могу (ну, посуди ты сам)

      Пронестись в темницу мрачную,

      Где горюет твой любезный сын?

      Пятьдесят отборных воинов

      Днем и ночью стерегут его.

      Мне ли, слабой робкой женщине,

      Обмануть их очи зоркие?»

      «Будь покойна, случай найдется,

      Поклянись лишь только, милая,

      Не отвергнуть сего случая,

      Если сам тебе представится».

      «Я клянусь!» – сказала девица.

      Вмиг исчезло привидение,

      Из окошка быстро вылетев.

      Воздыхая тихо, Зоинька

      Опустила тут окошечко

      И, в постеле успокоившись,

      Скоро, скоро сном забылася.

      Вечерня отошла давно,

      Но в кельях тихо и темно.

      Уже и сам игумен строгий

      Свои молитвы прекратил

      И кости ветхие склонил,

      Перекрестясь, на одр убогий.

      Кругом и сон и тишина,

      Но церкви дверь отворена;

      Трепещет луч лампады,

      И тускло озаряет он

      И темну живопись икон,

      И позлащенные оклады.

      И раздается в тишине

      То тяжкий вздох, то шепот важный,

      И мрачно дремлет в вышине

      Старинный свод, глухой и влажный.

      Стоят за клиросом чернец

      И грешник – неподвижны оба —

      И шепот их, как глас из гроба,

      И грешник бледен, как мертвец.

      Несчастный – полно, перестань,

      Ужасна исповедь злодея!

      Заплачена тобою дань

      Тому, кто, в злобе пламенея,

      Лукаво грешника блюдет

      И к вечной гибели ведет.

      Смирись! опомнись! время, время,

      Раскаянья покров

      Я разрешу тебя – грехов

      Сложи мучительное бремя.