Наблюдая это зрелище, Тарзан из племени обезьян, юный и дикий, не мог не подивиться бессердечной жестокости той породы животных, к которой, по-видимому, принадлежал и сам. Из всех обитателей джунглей только леопард Шита мучает свою добычу. Мораль остальных требует быстрой смерти жертвы.

      Из книг Тарзан сумел почерпнуть лишь разрозненные сведения о человеческих обычаях. Когда он двигался вслед за Кулонгой к людям, то ожидал увидеть странные дома на колесах и густые клубы дыма, вырывающиеся из большого дерева, вставленного в крышу, или же море, покрытое качающимися на нем домами, которые назывались «л-о-д-к-и», «с-у-д-а» или «п-а-р-о-х-о-д-ы». Каково же было его разочарование, когда он увидел крошечное поселение, затерявшееся в его родных джунглях: деревню, где не было ни единого дома крупнее, чем его собственная хижина на отдаленном берегу.

      Он понимал теперь, что эти люди куда злее, чем обезьяны из его племени. Они неистовы и жестоки, как сама Сабор. И в глазах Тарзана эти существа пали так низко, что он уже не мог относиться к ним с уважением.

      Чернокожие привязали свою несчастную жертву к столбу, поставленному в самом центре деревни, прямо напротив жилища вождя Мбонги, и принялись с воплями скакать вокруг в боевом танце – размахивая сверкающими ножами и потрясая копьями. Более широкий круг образовали женщины: они сидели на корточках, орали и били в бубны. Все это напоминало обряд Дум-Дум, и Тарзан уже знал, что произойдет дальше, и лишь гадал: а не накинутся ли эти звери на мясо еще до того, как пленник умрет? Обезьяны так никогда не делали.

      Круг воинов все теснее смыкался возле добычи: они продолжали дикий танец под оглушающий грохот бубнов. И вот первое копье дотянулось до жертвы и кольнуло ее. Это был сигнал, за которым последовали уколы всех остальных копий, а их было не менее пятидесяти. Глаза, уши, руки и ноги пленника оказались проколоты. Каждый дюйм корчащегося тела, если только это не было место, удар в которое лишал жизни, сделался целью для безжалостных дикарей. Женщины и дети визжали от радости. Воины уже облизывали свои мерзкие губы в предвкушении скорого пиршества и соперничали в отвратительной жестокости, пытая жертву, по-прежнему не терявшую сознания.

      Тут Тарзан из племени обезьян понял, что настал тот миг, которого он так ждал. Все дикари были поглощены захватывающим зрелищем. Уже стемнело, наступила безлунная ночь, и лишь огни недалеких костров, которые жгли участники оргии, бросали свой тревожный свет на жуткую сцену.

      Гибкий