.
Читать онлайн книгу.
М., 1988. C. 73. Однако по меньшей мере два выдающихся лингвиста ее категорически отвергают.
В недавнем (июнь 2005 г.) интервью автору этих строк создатель теории моделей Смысл ↔ Текст И. А. Мельчук, возражая против приведенных определений, охарактеризовал их так: «Глупые… Выкинуть и забыть. Они не нужны ни лингвисту, ни школьнику. Я помню, как я страдал, когда наткнулся на слово атака! Какой же это предмет?». И далее: «Достаточно разделить всё на имена и предикаты, как в логике <…> Существительные ― это класс слов, которые ведут себя как имена собственные… они склоняются, у них есть множественное число, их можно сделать подлежащим…» (http://www.lrcpress.ru).
Наиболее последовательная критика приведенных определений дана французским лингвистом Эмилем Бенвенистом (Э. Бенвенист. Общая лингвистика. М., 1974. C. 168–169): «Мы не первые утверждаем, что оба эти определения неприемлемы для лингвиста. <…> Противопоставление „процесса“ и „объекта“ не может иметь в лингвистике ни универсальной силы, ни единого критерия, ни даже ясного смысла. Дело в том, что такие понятия, как процесс или объект, не воспроизводят объективных свойств действительности, но уже являются результатом языкового выражения действительности, а это выражение не может не быть своеобразным в каждом языке. Это не свойства, внутренне присущие природе, которые языку остается лишь регистрировать, это категории, возникшие в некоторых языках и спроецированные на природу. <…> Если „лошадь“ – объект, а „бежать“ – процесс, то это только потому, что первое – имя, а второе – глагол. <…> Так, в языке хупа (Орегон) активные или пассивные глагольные формы 3-го лица употребляются как имена: nañya „он спускается“ – название „дождя“; nilliñ „он течет“ – означает „ручеек“ и т. п.».
8
Е. Н. Панов. Знаки. Символы. Языки: Коммуникация в царстве животных и мире людей. М., 2005. С. 13.
9
Цит. по: Е. Н. Панов. Указ. соч. С. 373.
10
См., например, Ж. И. Резникова. Интеллект и язык животных и человека. М., 2005. С. 199.
11
Вообще, следует заметить, что полагаться на описательные дефиниции весьма опасно. Подтверждением этого может служить критерий искусственного интеллекта, предложенный в середине прошлого века известным английским математиком и логиком А. Тьюрингом: вычислительную машину можно считать мыслящей, если человек, ведя с ней диалог по достаточно широкому кругу вопросов, не сможет понять, что разговаривает с машиной, а не с человеком. В 60– 70-х годах прошлого века этот критерий был весьма популярен в среде создателей систем искусственного интеллекта, пока американский ученый Вейзенбаум не создал систему «Элиза», которая давала консультации по широкому кругу медицинских вопросов. Эта система отвечала критерию Тьюринга, хотя лишь имитировала функцию врача-консультанта. В частности, «не зная» ответа на очередной вопрос пациента, она слегка его изменяла и задавала пациенту. Содержательность беседы оказывалась психологически столь правдоподобной, что ассистентка Вейзенбаума, участвовавшая в разработке «Элизы», во время такой беседы попросила его выйти из комнаты.
12
Н.