Суламифь, блин! Клеопатра! Елена Прекрасная! Королева Марго! Неотразимая красавица!

      – Точно, фиг такую отразишь без пары танков! – сговорчиво согласился внутренний голос.

      – Убью, – пообещала я ему.

      – Верю! – весело хмыкнул он.

      Я открыла рот, чтобы ответить что-нибудь убийственно-язвительное, и тут опять хлынул ливень.

      Кажется, я поняла, почему в марте на Кипре всего пять дождливых дней: потому что природный круговорот просто не может обеспечить то количество воды, которого хватило бы на шесть таких ливней!

      Дождевые струи были частые, плотные и колючие, как проволочная щетка. И какой-то злокозненный ангел в небесной канцелярии так тщательно выверил угол наклона воды, что в мой открытый рот, в глаза и за шиворот моментально натекло.

      Я плюнула, стиснула челюсти, прищурилась а-ля монгольский странник в эпицентре пыльной бури и с ускорением запрыгала по лужам к ближайшему укрытию.

      К дому Александра, а куда же еще?

      Если бы по пути мне встретилось хоть что-нибудь подходящее – крытая остановка общественного транспорта, грибочек детской песочницы, раскидистое дерево с водонепроницаемой кроной или (предел мечтаний) уютная кофейня, – я бы, разумеется, не вернулась в берлогу чудовища. Но в неродном мне зарубежье все вышеперечисленные объекты явно относились к числу архитектурных излишеств, а проектировщики курортного местечка совсем не думали о проблемах бездомных интуристов. Все возможные удобства были сосредоточены в домовладениях, обнесенных заборами разной степени непроницаемости.

      Мне еще повезло, что жилище Александра окружала лишь живая изгородь!

      Я, правда, ее немножко убила. Так спешила, что на повороте меня занесло, и я неидеально вписалась в проем между кустами – зацепила боком ветки и потоптала газон, оставив на голой клумбе свои следы.

      – Н-надеюсь, будущим цветочкам это н-не повредит, – слезливо вякнул мой внутренний голос.

      Холодный душ его не отрезвил, но хотя бы потушил неуместное веселье.

      Слава богу, Александр после моего ухода не запер дверь!

      Я вломилась в прихожую, точно захватчик, преодолевший крепостной ров вплавь – насквозь мокрая, полуослепшая от налипших на лицо волос и очень злая.

      Мое целеустремленное продвижение к камину сопровождалось мелодичными звуками водной симфонии: лирично журчали стекающие с меня ручьи, мажорно чавкали ботинки, звонко капало из носа. Упавшая сумка с претензией квакнула, а из кармана сброшенной куртки плеснул фонтанчик.

      Растопырившись у камина в позе, в живой природе характерной для морской звезды, а в мертвой