Аркадия Павловна приступила к важному и очень непростому разговору сразу после кофепития, сервированного в гостиной преданной Варенькой.

      Когда они перебрали всех общих и вполне себе светских знакомых, Аркадия задумалась, устремив взгляд ставших еще более прозрачными глаз в сторону. Андрею было неуютно в тяжелом повисшем молчании, но он боялся спугнуть ее настроение, вдруг возникшую близость, раздумывая, как перейти к важному, ради чего он сегодня пришел в этот дом, несмотря на обиду, которую ему здесь нанесли.

      ─ Ты прости меня, Андрей, за мою резкость тогда…

      Она сказала это как-то трогательно, тем проникновенным тоном, который заставлял резонировать определенные струны в его душе, вдруг сразу сократив дистанцию.

      ─ Ну, что вы…

      Он замолчал, заметив нетерпеливый жест рукой в свою сторону.

      ─ Не перебивай меня! Мне и так нелегко было решиться на этот разговор. Но я должна тебе сказать. Мне очень понравилось с тобой работать. Я вообще высоко оцениваю твой стиль. Меня он задевает, попадает в сердце… Ну, ты понимаешь?

      Он молча кивнул, боясь разбить хрустальный шар доверия, которое возникло вдруг, ниоткуда.

      ─ Просто я была с тобой не совсем искренней тогда. В моменты, когда ты читал мне отрывки из как будто моей, но на самом деле совсем не моей жизни, у меня, как бы это помягче сказать, возникало раздражение. Но рассказать тебе об этом я не могла. Ты понимаешь меня?

      ─ Да…

      Она, наконец, выдохнула и заметно оживилась:

      ─ Ну, вот и славно! Вот и хорошо…

      ─ Я ведь тоже хотел поговорить с вами…

      Аркадия Павловна заметно напряглась, но все-таки царственно кивнула головой, разрешая озвучить просьбу.

      ─ Я хотел попросить вас объяснить, какие фрагменты необходимо переписать, чтобы публикация этих мемуаров стала возможной… Где вы приукрасили свою жизнь настолько, что это вызвало… раздражение, о котором вы только что говорили? Видите, мы с вами дышим в унисон, мне эта ситуация тоже не давала покоя.