Сумрак ночи окутал мой город родной,

      Опрокинулась ночь в звёздной пыли.

      Этой ночью слетаю к себе я домой,

      Посмотрю на свои пирамиды.

      Вы истоки родные храните меня,

      Связан с вами незримой я нитью:

      По ночам лишь я вижу родные края

      И лечу к ним во тьме по наитью.

      Пуповиною связан я, – берег родной,

      Нил течёт полноводной рекою;

      Всадник скачет скорей на верблюде домой,

      Лишь тебе свою дверь я открою.

      В этой Африке жаркой,

      Мы любили вдвоём;

      Цвет небес был нам аркой

      И домашним шатром.

      Озаряло нас солнце собою;

      Ты давало нам жизнь, и мы славу поём

      И вселяло любовь в нас весною,

      Но всё то позади и мы в путь свой идём,

      По равнине пути, мы себя превзошли;

      Мы идём по великому краю.

      Здесь безмолвная тундра, всё снега замели

      И куда мы идём, я не знаю.

      Мы идём уж давно, – горек, тяжек наш путь,

      Как не сбиться в дороге, едва ли.

      Нам идти далеко, как бы нам отдохнуть,

      Мы и лучшую долю видали.

      Почему то теперь, ясно вижу я в снах,

      Те свои, – корневые истоки

      И пришёл я сюда, не служить здесь впотьмах,

      А исправить тот мир здесь жестокий.

      Помню я русское поле,

      Запах малины и ржи,

      Мать на сносях на приволье, —

      Вовку рожает, держи.

      Долго отец запрягает

      Лошадь колхозную там,

      Мать до земли припадает,

      Вовка лягается там.

      И по дороге к Бемыжу,

      Ехать быстрей, дождь полил;

      Ночью и тракт плохо вижу,

      Конь же бежать не спешил.

      Так до утра прошагали,

      Чавкая в дождь по воде,

      Окна в роддоме дрожали,

      Я раскричался во тьме.