Надо сказать, что в родовом гнезде Полиевктовых аж три библиотеки разного статуса.

      Слишком застарелым газетам, вышедшим из употребления, и в особенности исчерпавшим потенциал учебникам, уготавливается негромкая сеновальная судьба. Книгам посвежее, однако не помещающимися в Кабинете, – дорога на холодный чердак Большого Дома. Чердак примыкал к Михейшино—сестрициной мансарде и облегчал к нему доступ через котеночьего размера люк.

      Вернемся к дальнему сеновалу. Верх его делится на две части. Первая часть – архив. Это простые полки, притулившиеся на стойках – кирпичах зеленовато—оранжевой глины.

      – Э—э, ведаем, – скажет презрительно какой—нибудь самородный геолог типа Мойши Себайлы, что живет верстах в пятидесяти отсюда. – Золота тут ни на грамм.

      Или нахмуривший брови над разобранным наганом Коноплев Аким – а это сущий черт с дипломом – не отвлекаясь от военного дела, произнесет:

      – Это всенепременно тощий каолин. Алюминий—сырец, другими словами. И с небольшой, совсем негодной для промышленности примесью меди.

      Все не так просто, хотя тут они намеренно ошибаются в свою пользу. Потому как из всего желтого достойным цепкого внимания хищных глаз их является только чистый аурум промышленных слитков и самородных жил.

      Но, забудем на время торопливых на решения копателей.

      …Те полки, что повыше, подвешены к стропилам вдоль скатов кровли. Между поперечными стягами и коньком – склад разнообразнейшего хлама.

      Самое сеновал используется по прямому назначению.

      От теплых весенних дождей до намеков на снег, для старших детей Полиевктовых и их двоюродных родственников сеновал всегда был запашистой сезонной читальней. А в плане доступности, романтики и фантастически кувыркальных качеств в разгар лета он конкурировал с самим Кабинетом.

      Под сеновалом тоже две секции: под читальней живут беспокойные куры с огненно—рыжим председателем, одна гусиная и одна утиная семья с выводками, далее – скучающая от незамужества корова Пятнуха, запертая в отдельном номере.

      Главный и самый любимый персонаж полиевктовского зоопарка – это безропотная и ручная, кучерявая и светлорыжая овечка Мица Боня, с удовольствием исполняющая роль чопорной клиентши женской цирюльни, – она же манекен для примерки шляп и панамок человеческого гардероба.

      Изредка по веснам в загородках появлялись хрюшки—недолгожительницы, которые под Рождество, едва слышно повизгивая, исчезали. Потом появлялись снова, чаще всего под бой курантов самого главного праздника, разнаряженные зеленью и прекрасные в своей поджаристости.