Литератор. Василий Верещагин
Читать онлайн книгу.
румянец девушки и живость ее воспоминания о нем, – приятель его решился видеть войну как можно ближе, собственными глазами, для чего принял обязанность корреспондента в газету Век, всегда отличавшуюся свежестью и полнотою новостей.
– Его посылают на хороших денежных условиях, но, признаюсь, на его месте, с его талантом и известностью, – и он взглянул на девушку, – я потребовал бы более…
– Что-то уж такой громкой известности мы не знаем за ним, – заметил сосед.
– Как можно, его последний роман имеет большой успех. А повести его! Путешествия!.. Он очень, очень талантлив, и большая часть того, что он написал, переведена за границей.
– Прочитал и я пару повестушек его, помнится, но не в восторге от них. Ничего в них нет эдакого возвышенного… все обыкновенно, серо, точно выметенный сор… Впрочем, может быть, мы ведь здесь зарылись, всего-то и не знаем, что у вас в Петербурге делается, пишется и что ценится…
– Тетя, почему бы и нам не писать в какую-нибудь газету? – заявила Наташа.
Все дружно засмеялись.
– Нет, ты не понимаешь, тетя, это когда мы будем там…
– Хорошо, хорошо, и ухаживать за ранеными будем, и писать будем. Вы знаете, что «моя» собирается и меня за собою тащить в сестры милосердия, – осведомила Надежда Ивановна приезжих.
Барышни стали расспрашивать Наташу, почему и для чего, а мальчуган, братишка Володи, прямо высказал свое мнение, что Наташа еще и не сумеет написать, так как живо представил себе всю трудность писания в книгах и особенно в тех больших газетах, которые ежедневно методично папашею его развертывались и от доски до доски прочитывались.
Среди разговоров хозяева переглянулись, а отец выговорил: «Однако пора». Поднялся с места и пригласил всех в гостиную «присесть».
– Присядемте, присядемте, – по возможности равнодушно приглашал он, и все молча уселись, стараясь не глядеть на удрученную мать. Двери притворили.
Василий Егорович встал, осенил себя тем же знакомым Володе большим крестом и грузно опустился на колени; то же сделали все присутствовавшие.
Няня, не ожидавшая такого скорого наступления последнего акта расставанья, не вовремя вошла; она сама смутилась того, что сделала, и немножко смутила других – все стояли на коленях, все плакали, даже у воина текли слезы.
Опять отец первый поднялся, отер глаза и обнял сына.
– Ну, брат, будь же здоров! Прощай, лихом нас не поминай! – сострил он, но шутка замерла на губах и не нашла отклика.
Пошли поцелуи: мамашины без конца, с горячими слезами; поцелуи справа, поцелуи слева, поцелуи даже расплакавшейся Наташи и какие-то засасывающие поцелуи старушки няни.
– Прощай, наш батюшка! Прощай, сокол наш ясный! Кормилец ты наш! – повторяли люди, порываясь целовать отъезжающего в губы, щеку, руку, плечо, спину.
Все вышли на крыльцо.
– Володя, Володя, меня-то поцелуй! – лез под колеса разревевшийся братишка, которого стоило труда оторвать и оттащить.
Володе показалось, что только теперь