Корень Мандрагоры. Евгений Немец
Читать онлайн книгу.
информацию. Пока что достаточно, если ты просто запомнишь: все, что мы видим и чувствуем, – всего лишь жалкая толика того, что есть на самом деле.
Минут пятнадцать я размышлял над замечанием Мары насчет того, что информации на сегодня мне более чем достаточно, и наконец решил, что это вполне справедливо.
Гвоздь
Если разбирать мою жизнь по полочкам, то вряд ли там найдется что-то из ряда вон выходящее. Окончил школу, подался в институт, провалил экзамены, пошел исполнять почетный долг – защищать отечество. После армии опять в институт, на этот раз удачно, ну и пять лет студенческой жизни. На третьем курсе осознал, что жизнь самостоятельного человека стоит денег, а потому устроился на полставки сразу в две малюсенькие конторы – присматривать за компьютерами. По окончании вуза нашел работу уже в серьезной организации, которая специализировалась на монтаже и обслуживании телевизионных и компьютерных сетей. Один раз готов был жениться, один раз похоронил отца. В смысле, не потому, что мой отец мог умереть больше одного раза, а потому, что такая вещь, как организация похорон близкого человека, в моей жизни случилась единожды. И слава богу.
История жизни человека в базе данных его памяти располагается вовсе не в хронологическом порядке и даже не по событийной насыщенности пережитого. Самые яркие впечатления – открытия, которые меняют мировоззрение. Именно их будешь отчетливо помнить до конца своих дней. Вот, например, помню себя шестилетнего, висящего на ржавом гвозде. Очень яркое воспоминание, четкое и детальное в ощущениях.
Было теплое воскресенье начала августа, мы с дворовыми ребятами лазили по какой-то конструкции из металла и дерева. Возможно, это были строительные леса, брошенные рабочими за ненадобностью или ветхостью, – я уже не помню точно.
Так вот, я спускался вниз, уже почти добрался до земли, но тут гнилая деревяшка под моей ногой треснула, и я всей массой своего тела напоролся на ржавый гвоздь, торчащий, словно рыболовный крючок. Старая железка вошла в ляжку левой ноги и уперлась в кость. Боль была ослепительной. Казалось, что в моей голове взорвалась бомба. У меня помутнело в глазах, вдруг стало нечем дышать, но каким-то чудом я не выпустил из рук доску, за которую держался, иначе я бы распорол ногу до самой ягодицы. Только несколько секунд спустя, как только смог глотнуть воздуха, я начал орать. Товарищи, в ужасе от происходящего, кинулись кто куда. Возможно, звать взрослых. Я отчаянно трепыхался, но выбраться из этого капкана мне никак не удавалось. И вот это ощущение – ограниченности собственных возможностей – было страшнее боли. Инстинкт самосохранения говорил мне, что надо просто сняться с крючка и все закончится, но… мне не хватало для этого физических сил. Я был объят ужасом из-за невозможности исправить ситуацию. И этот ужас привел меня в оцепенение. Слезы застилали глаза и ручьями текли по щекам. Это даже плачем назвать было трудно – горные реки безысходности и отчаяния. Нога горела огнем, с каждой секундой становилось все больнее и больнее. И вокруг – в пределах досягаемости моего зрения, моего крика и моего страха – не было