Маша уже держала рыжего под руку. Она шла и думала: «Наверно и сто и четыреста лет назад вокруг фонарей вот так же вились тучи бабочек, а между шпилями кралась луна. Сколько людей тут прошло! Но может быть все это дожидалось только его одного, а сама я со своими капризами и диссертациями жила для того лишь, чтобы сегодня он не был один».

      Маша замедлила шаг, испугавшись, что ему с ней скучно.

      – Вы славная, – он признался задумчиво. – С вами приятно молчать.

      Не разжимая губы, она пыталась изобразить шутовскую гримаску, но не выдержала, – вспыхнула, засветилась радостью.

      Возле пальмы на краю площади в ноги им бросился темный живой комочек. Маша нагнулась. Перед ней на теплом асфальте гарцевал уличный кун – веселый беспризорный щенок на тонких козлиных ножках.

      – Какой милый! – залюбовалась Маша. Кун стрелял черными глазками и вертелся, вертелся, не мог ни секунды прожить без движения. Короткая бурая шерстка искрилась в лучах фонарей. Это был очень юный представитель вида, пришедшего в свое время на смену славного племени собак. Куны оказались сильнее, понятливее и жили значительно дольше. Когда-то, подобно дельфинам, их чуть было, не причислили к элите разумных. Но хотя этого не случилось, люди и куны остались друзьями.

      Чувствуя, что на него обращают внимание, зверек вертел хвостиком.

      – Ах ты плутишка! – сказал рыжий и присел на корточки. – Где твоя мама?

      Прислушиваясь, кун шевелил ушками, видимо, что-то соображая.

      – Обождите меня здесь, – попросила Маша. – Я мигом. Только сообщу домой, чтобы не волновались.