Вокруг себя был никто. Яков Шехтер
Читать онлайн книгу.
мотор, выходит из кабины и налегает плечом на непослушную дверь. Дверь пищит, но лезет, оставляя солидную щель.
– Ага! – многозначительно произносит водитель и возвращается в кабину.
С воем и кашлем мотор снова заводится. К непослушной двери подходит пограничник и решительно прилагает усилия. Он на посту, он при исполнении и, словно сознавая важность государственной службы, дверь, скрежеща, закрывается. Внутри безответного механизма трещат кулисы и рвутся навсегда резьбы, но граница на замке.
Поехали. Медленно наплывает плохо освещенное здание с давно не мытыми окнами. Неужели это одесский аэровокзал? А я-то помню его в блеске огней, забитым до последней скамейки изнывающими транзитниками.
«К сведению пассажиров, вылетающих рейсом пятьсот одиннадцать Одесса-Тмутаракань. По метеоусловиям Тмутаракани рейс откладывается до двадцати трех тридцати. Повторяю, к сведению пассажиров…»
Милые юные были! Сколько ночей я провел в этом здании, разглядывая витрины киосков, коротая время в туалетной очереди, подремывая на краешке скамейки. Сколько тут было света, яркого, ослепительного, мешающего спать. И эти бесконечные машины для чистки кафельного пола. Их возили по залам с каким-то нечеловеческим остервенением. Машина утробно урчала, засасывая бумажки, и оставляла после себя влажный след, словно гигантская улитка. Правда, улитки не двигаются с такой быстротой и в такое время суток уютно спят где-нибудь на ветке, а не бередят сон ожидающей публики. Но чистота и порядок превыше всего! Куда же вы подевались, чистота и порядок, за что мы страдали ночами в залах ожидания? Дай ответ! Не дает ответа.
Н-да, понесло меня, понесло. Дыханье почвы и судьбы. Казалось, совсем выдавил из себя скомороший, ухарский тон, а стоило снова оказаться в Одессе – полез горлом.
Сейчас два часа ночи. Я пишу эти строки, сидя в своем гостиничном номере на десятом этаже. Никогда не вел дневник, хоть все учебники по психометрии, включая мой собственный, рекомендуют это делать. Поездка свалилась на меня неожиданно, и чем дальше я влезал в подготовку, тем больше надеялся, будто Одесса откроет для меня дверь, которую я давно и безуспешно пытаюсь отворить. Впрочем, «дверь» – не более, чем образ, сравнение.
Движет мною не вечное человеческое стремление остановить момент, зафиксировать хотя бы на бумаге уползающую действительность, а совершенно конкретный интерес. Мне надо понять, что происходит со мной: остраниться, взглянуть на свою жизнь, как на текст, записанную, а значит, уже немного чужую историю, и понять. Потому и пишу.
До двух часов я досидел не случайно, хочется посмотреть, почувствовать ауру города. Днем, когда атмосфера забита эмоциями его жителей, уловить основание, подкладку практически невозможно. По всем каналам несется одно и то же – деньги, власть, похоть. Не только в Одессе, но и в любой другой точке мира. Недаром психометрию изучают лишь глубокой ночью, когда население отправляется спать, и поле очищается. Тогда можно услышать фон места, понять, куда направлено его влияние.
Аура