Дерзкие параллели. Жизнь и судьба эмигранта. Эдуард Гурвич
Читать онлайн книгу.
тогда выпустили из тюрьмы. Но преследования со стороны властей продолжались. Семья с трудом нашла комнату на окраине столицы. Родителей Никиты регулярно приглашали в местное ОВД, где капитан милиции требовал, чтобы те устроились на работу. При том, капитан, конечно, понимал, что никто не решился бы пристраивать у себя «врагов народа». Так продолжалось до того дня, когда отец Никиты посреди белого дня вдруг исчез. Это случилось 18 августа 1948 года, через 10 месяцев после выхода его из тюрьмы.
Спустя два с лишним года, в результате обращения в суд Ирины Васильевны Лобановой совместно с адвокатом Г.Гергиевым, появился судебный протокол от 25 декабря 1950 года, который официально объявлял об исчезновении Дмитрия Ивановича Лобанова-Ростовского и постановлял считать его пропавшим.
Тогда уже во всю силу заработал приём «заложник». Теперь от Марины требовали агентурных донесений. Княгиня старалась упоминать в них малозначащие вещи или приводила уже наверняка известные факты. Так, ей пришлось описывать посещение дома их друзей Ратиевых, семьи из древнего рода грузинских князей Раташвили, за которыми велась слежка. То донесение Марины, датированное 1952 годом, спустя много лет отыскал сын Ратиевых, Леонид, делая выписку из их дела. Леонид и Никита оставались друзьями, зная о вынужденных доносах…
Сложнее обстояло дело с письменными донесениями Марины, касающимися иностранных дипломатов. С ними Лобановы общались, поскольку через них родственники из Парижа присылали посылки с вещами, которые продавались, чтобы купить продукты. Без этой помощи семья Лобановых, не имеющая шанса получить работу, просто не выжила бы. Посылки приходили дипломатической почтой и потому встречи с представителями английской, американской и французской миссий в Софии происходили регулярно, что и делало Марину ценным агентом. Да, ей пришлось писать в донесении, что вице-консул французского посольства Кристофер Лопп занимается разведывательной деятельностью. Но это знали и без нее. КГБ имело хорошо развитую агентурную сеть разведчиков, «жучки» и другую прослушивающую аппаратуру, стоявшую в квартирах дипломатов. Отказавшись же описывать свои разговоры с тем же Лоппом, княгиня вновь рисковала бы не только собственной свободой, но и судьбой сына. Она должна была убеждать органы в своей лояльности, чтобы отвести подозрения в пособничестве иностранным шпионам, хотя бы в связи с тем самым Кристофером Лоппом.
Этот дипломат по просьбе деда Никиты, Василия Васильевича Вырубова, искавшего сведения о своей дочери и ее семье, в 1949 году сразу, как только прибыл в Софию, отыскал княжескую семью и поддерживал с ней отношения. Никита не только встречался с Лоппом, но и познакомил с ним своих приятелей. У княгини, игравшей роль агента Марины, был только один выход: сделать их встречи с дипломатами легальными, по заданию, а значит, разрешёнными органами. Это было мучительно, но иначе она не могла вывести из-под удара Никиту. Его в любой момент могли обвинить в связях с иностранцами, в спекуляции, фарцовке,