…ощупать себя. Белый халат. «Да, это я. Халат не сняла. Значит, больница».

      Но мало то, что гудело и лязгало вокруг, походило на больницу.

      Хотя внутри дрожащей и пылающей тьмы здесь, мимо нее, двигались люди в белых халатах и даже в белых масках; и все это, судя по всему, были врачи.

      Она слышала их голоса, как сквозь воду.

      И что-то трещало рядом; будто дрова в печке.

      – Истолька! Истолька! Истолька!

      – Черт, опять заснула.

      – Истолька! Пайка лишу! Кору дуба будешь жрать! Где ты! Ребят привезли! Мясо с костей сползает! Шить надо, а ты… где ты, черт тебя!

      – Ну что ты так, Осип, ну притомилась баба, свалилась где-нибудь тут… за вещмешками… и спит на ящиках. А ты ее костеришь.

      – Я не костерю! Я просто убью! Обеих! Ната! Ната!

      Ажыкмаа широко раскрыла глаза, и они вобрали, втянули сутулую, в выпачканном кровью халате фигуру, потом другую, рядом, тоже в халате, да не в белом, а в мышино-сером, тоже обляпанном кровью, и в плечах пошире, статью помощнее, и оба мужика – в резиновых перчатках по локоть. И лица у них бледные, потные, дикие.

      Стоят, как мясники. Только топоров в кулаках нет.

      Да это же хирурги, догадалась Ажыкмаа, хирурги!

      «Но не те, что мою дочку резали».

      Сутулый, в круглых очках, сделал крупный рассерженный шаг к Ажыкмаа и встал слишком близко к ней. Напротив ее лица поднимались и опускались, под окровавленным халатом, его ребра. Так тяжело, умалишенно он дышал.

      – Ната! Вот она где! Одну – нашел! Натка! Быстро к столу! Уснула, ишь ты! Бой идет, а она, черт, уснула!

      Ажыкмаа поднялась с табурета, потрясенно заправляя волосы под белую сестринскую шапочку.

      – У меня вся землянка госпитальная, ко всем чертям, под завязку ранеными забита!

      – Но я не…

      – Черт! Оправдываться будешь потом! К столу! Ассистируй! Я не шестирукий Шива!

      Второй хирург, широкоплечий, хохотнул.

      И все трое внезапно, резко присели, и затылки ладонями закрыли: ухнуло рядом. Близко!

      Внутри хирургической землянки все сотряслось, потом звон в ушах утих, и жахнуло уже поодаль.

      – За рекой, – сказал тот, что потолще. – Оська, валяй оперируй. Натку нашли. Теперь Истольку отыщем. Истолька! Истолька-а-а-а-а!

      Ажыкмаа уже стояла, выпрямив жесткую спину, у операционного стола.

      Да и не стол никакой это был. Поставленные друг да друга ящики; и на них сверху положены широкие доски; и на досках лежит человек. Не в военной форме. А она думала – солдат. Простой мужик. В гражданском, штатском