Гендерные войны. Один из эпизодов. И. Сотников
Читать онлайн книгу.
высоко плевал на нее со своей высокой колокольни. Ну, а колокольни то у каждого и говорить нечего, что ни на есть самые высокие. О чем, собственно, если говорить образно и велись разговоры в этих кругах сотоварищей. Иными словами, каждый из них мерил жизнь под себя, так сказать, определял истину мироздания через сравнительные характеристики, где мерой весов являлся каждый из этих индивидуумов.
Ну, а когда весовщиков слишком много, то и получается так, что в ход идут сравнительные характеристики, которые и начинают определять степень значения вашего слова. Разве какой-то там владелец лады-калина, имеет такой же вес по сравнению с тем же владельцем мерседеса? Вот, то тоже. Правда владелец какого-нибудь никчемного мазерати, сверху поглядывая на потуги владельца этого никчемного немца, только кивнет головой, говоря. – Ну, ну, поговори пока что. – И сплюнув на них обоих, обдаст их свежим выхлопом, не только продуктов переработки двигателя машины. Ведь и в нем имеется свой двигатель внутреннего сгорания, в котором еще не то перегорит. И получается, что не сам человек становится мерой весов, а та вещь, владельцем которой он является, по сути, определяет его судебный статус, с высоты которого, он и смотрит на окружающую его жизнь.
– Ну, вы опять утрируете. – Обязательно вставит свое слово владелец ролексов и еще чего-нибудь в том же материальном духе. Да, каждая вещь обладает своим духом и накладывает свою ментальность на ее носителя.
– Ведь прежде чем стать владельцем того или иного движимого и недвижимого имущества, мы класс капиталистов, немало положили сил, для того чтобы достичь успеха и в соответствии с ним, того положения, которое в свою очередь и дает нам право! – Презрительно бросит сверху взгляд этот имеющий право на жизнь и при этом не только на свою.
– Да уж, что и говорить, очень уж убедительно отсвечивают ваши часы в этом тусклом, по сравнению с ними, всего лишь, солнечном свете. – Смиренный ответ совсем не капиталиста, а так, не достигшего права. – Только почему-то, от вас, никогда не услышишь, что в основе всего вашего положения всегда лежит труд, да и рабочим людом называться вам как-то, даже не то что, не пристало, а в некотором роде даже зазорно. Ну, да ладно, ведь это ваше личное право решать, как себя именовать. Только вот, ваше право, становится каким-то, больно приложенным правом. И господин такой-то, таким является не по своей сути, а так, приложением к своему костюму от какого-нибудь дядьки-модельера, ради которого он и имеет право.
– Да вы дружок, просто завистливы. – Процедит сквозь фарфоровые зубы, этот господин, который и так много себе позволил, снизойдя до разговора с этим не обладателем яхт и пароходов.
– Может быть и так. – В ответ заявлю я, поглядывая на инвалида в коляске. Завидуя тому, как он так безмятежно и по-детски радуется наступившему новому солнечному дню.
Да уж, что нам тут говорить, а истина не определяется