Так уже было однажды. Год назад. Точно так же поезд прибыл в шесть часов утра на станцию Рязань-1. Точно так же, несмотря на ранее утро, ослепительное, но еще не жаркое солнце озаряло светом полупустой перрон. Точно так же на привокзальной площади пахло летом и свежими огурцами. Поливальная машина прибивала еще не нагревшуюся пыль к бордюрам и смывала ее в сточные колодцы.

      Разница была лишь в том, что в прошлый приезд у меня был официальный вызов из учебного отдела Рязанского воздушно-десантного училища, а в этот раз – только мое личное дело в спортивной сумке. А еще теперь я знал короткий путь до КПП, но двинулся все той же, что и в первый раз, длинной дорогой – по улице Ленина до площади с таким же названием, затем налево через сквер мимо училища МВД.

      Этот путь я выбрал потому, что торопиться было некуда – офицер учебного отдела должен был появиться на КПП не раньше девяти часов утра. Там уже топтались несколько абитуриентов. Примерно без четверти семь ворота открылись, и мимо нас, грохоча сапогами, повзводно пробежали голые по торс заспанные курсанты. Возвращались они другим путем – мимо «сучьего» парка через автопарк на спортгородок – это тоже я уже знал.

      В соответствующее время вышел дежурный по КПП, махнул потенциальным абитуриентам рукой. По ту сторону ворот их ждал посыльный по штабу, который сопроводил юношей в учебный отдел училища, где за столом дневального по штабу сидел секретарь приемной комиссии майор Вдовин. К нему гурьбой ринулись счастливчики, протягивая предписания. У меня такового не было, и я в последнюю очередь вместо командировочного удостоверения протянул призывное дело.

      Офицер принялся тут же его перелистывать и внимательно изучать. «Издалека», – задумчиво протянул он. Потом с удовлетворением, то ли вопросительно, то ли утвердительно, констатировал:

      – Поступал уже в прошлом году?

      – Так точно, товарищ майор! – как можно бодрее отозвался я.

      Тот удивленно вскинул на меня глаза, хмыкнул и произнес:

      – Ну, тогда пошли.

      Секрет его благосклонности заключался в том, что в результате трагедии конкурс на поступление резко упал. Если ни один курсант не написал рапорт на отчисление, то «абитура», узнав о недавней гибели, в значительном количестве ринулась обратно, не дожидаясь экзаменов. Поэтому я, не блиставший ни отличными знаниями, ни высокой физической подготовкой, предварительно был зачислен в кандидаты на поступление.

      В той первой попытке мне повезло – я не прошел по конкурсу и отправился домой. Зато я узнал о «секретном» иностранном факультете и теперь намеревался сдавать экзамены именно туда.

      После долгих формальностей в учебном отделе я наконец оказался в казарме, но в другой, нежели в прошлом году. Так получилось, что тогда нас поселили в старом корпусе на третьем этаже. Именно это расположение в дальнейшем послужило мне родным домом на долгие и в то же время короткие четыре года.

      Уже немного