Инкские войны. Incas. Игорь Олен
Читать онлайн книгу.
что дают инки!» Из сумочки, что висела на локте, он вынул коки, чтоб угостить старцев óбщины и курак. Мáйпас кланялся и заискивал:
– Кока вкусная! Наш Римаче – вождь Папамарки!
Вдруг длинный Пипас, кутанный в плащ, вскричал: – Тýпак Инка Йупанки, хайли-ахайли!
– Знаешь речь руна-сими! – инка-по-милости пошутил, ведь длинный курака был туп, считал он. – Ты завернулся в накидку, как лама в шерсть, – кончил он.
Рассмеялись.
– Нельзя без дорог! – учил он. – Пипас и Мáйпас мелкие господа, им хватит стёжки. Мне хватит троп. Ясный День, иль наместник Востока, иль управитель наш – великие господа, им дай дорогу.
Мудр инка-милостью, знает тайны! Будет дорога как цепь окраине, свяжет её с империей. Словно обвал, засыплют бунт древоухие. А дороги последуют дальше – к логову Ханко-вáльу, мятежника, убежавшего на Крючок Урубамбы, и до иных стран. Градоначальники будут там нарасхват!
Пики, вырвавшись из туманов, ткнулись в высь. Мыслилось, что низины – чернь, склоны, один над другим, – кураки, Солнце над всеми – сам Титу Йáвар, кой и возвысил предков Римаче… Славно бы вознестись ещё выше некиим снежноострым пиком! С глобальных дум восхотел он виньáпу (хмельной напиток) и ушёл в Папамарку.
Чача вдруг Мáйпаса заплевали. Пипас, сбросив плащ, выставил крылья кондора, подавая знак.
– Ай-я-я-я!! – вопил Кáвас, приковылявший на костылях с пращой.
Чача бросились на солдат; кирки стучали в шлемы. Кéчуа пятились, но когда покатились в них валуны, рассыпались, и мятежники стеклись к крепости. Древоухие защищались там от снарядов, сыпавших из пращей повстанцев. Девушка, видя, как милый бежит на приступ, прошла с ножом к инке-милостью. Взвизгнул Римаче, чувствуя боль в руке, и убил её. А потом подвёл к крепостной стене жён с детьми Пипаса.
– Сброшу, если вы не уйдёте!
Женщины с малышами попрыгали не дослушав.
В крепости струсили и решили Римаче сдать, порвав ему прежде петли ушей «длиной в бóльшую четверть вары (83.5 см), а толщиной в полпальца», и удивительно, что «такой мизер мяса, коим кончалось ухо, мог так растягиваться, что вмещал в себя украшение, формой и величинами походившее на предобрый круг гончара, ибо вставки, что помещали в петли… уподоблялись кругам гончарным».
Но… взвыли раковины; в селение ворвалась рать с пиками и щитами. В красных носилках был Виса Тýпак, многомогучий, сын Солнца, волей Великого управляющий Чачапуйей. Чача пленили, выстроили на площади. Молодой ещё, Виса Тýпак, спрыгнув с носилок, выбросил, сдвинув брови:
– Бунт?! Убиваете?! Ламью жизнь возвращаете?!
Трепыхая огромными золотыми ушами, он стал дробить лбы пленных. На пятьсот пятом казнь кончилась.
В крепости Виса Тýпак сел в конце скатерти с ламьим мясом, фасолью, водкой и обнажил из-под шлема стриженную под ноль голову, стянутую многоцветной, как и у всех пачакýтековых чад, тесьмой. Волос ближних к нему пятитысяцких перетянут был тесьмой чёрной, спускавшей к виску жёлто-красные нити. Тысяцкие, уступая размерами и тесьмы, и ушных вставок, кучились на другом конце. Сыновья Солнца пили.
Градоначальник, взяв чаши, встал.
– Милости!