В третий раз генерал видел тридцать вождей и докладывал возвратясь: – Вещал за всех Кила-кýра – вождь камнепоклонников. Набралось полста тысяч. Злятся, война не вовремя: надо поля пропалывать.

      Пылкий и молодой Урку Инка начал:

      – Ты прикажи, отец! С пухлыми кольа-аймáра42 их разгоню, клянусь! Дай прославиться и вернуться с триумфом! Дай победить! Что медлишь?

      – Пусть собираются, Урку, – вёл император, – разом их всех побьём.

      Зеленоглазый, стоявший близ, произнёс детским голосом:

      – Будем ждать – превзойдут числом.

      – Правильно. Постигай путь воина!

      Перед битвой противники одаряли богов, камлали.

      Перед рассветом кусканская рать выстроилась. Солнце брызнул, и золотая броня Тýпак Инки Йупанки, владыки, державшего в руках кубки, вспыхнула.

      – Волей Солнца пришли сюда. Дай победу! Пей, Отец, перед битвой со мною, сыном!

      Кубок он выпил, правый – пролил в траву.

      Раковины взвыли, стукнули бубны, взмыли штандарты. Йýки и Пако с пиками, бледные и болтливые, затряслись. «Выдь, Йýки, вперёд, безносый! Ты в язвах. Рожи твоей боясь, скроются!» – «Было б так, Пако! Только и от тебя, слышь, храброго, убегут!» – «Мы, пóкес, это… храбрей их. Будь со мной рядом». – «Пако, десяцкий. Нам вместе легче!»

      И сонмы двинулись друг на друга. Йýки орал от страха. Пако водил щитом, жмурясь стрелам и видя раненных да убитых. Не вынеся ожидания, он, как многие, вдруг рванул вперёд, сшибся с кем-то… лишь поднял пику в давке, как налетел на дылду, который его сбил с ног… Пришед в себя, различил Синчи-рýка, шедшего с топором, и тени… Вдруг через Пако прыгнули шкуры. Кто-то склонился отрезать ухо с вставленной белой шерстью… то есть его ухо! Пако, вскочив, метнул пику и дрался бешено… Синчи-рýка, как сворой псов, окружён мапуче, скалился ему: «Бейся! Ты воин храбрый!»

      Видя героя, Великий послал в бой тысячи. Враг пятился, инки шли в наступленье.

      – Вáрак, сюда его!

      Самоотверженный прыгнул в битву.

      Весь окровавленный, Пако бился и вскрикнул, чувствуя сзади руку. «Ты, Пако?» – «Инка-по-милости?!» – «Храбрый ты… Ясный День зовёт». Вырвавшись, поплелись на холм. Император ткнул скипетром павшего ниц Пако.

      – Вновь ты?! Кто морем к зверю плыл?! Будь сотник! Айау хайли!!

      Гвардия подхватила: «Хайли!»

      Пако стыл,