Преступление и наказание в России раннего Нового времени. Нэнси Шилдс Коллманн
Читать онлайн книгу.
ее в предзакатные часы у здания приказа за поеданием хлеба с медом, которые она незадолго до того купила в городе на полученную милостыню[236].
Из истории с татарской женщиной понятно, что заключенные могли ходить по тюремному двору днем, беседовать, есть и даже пить с охранниками. Несколько замечательных дел о побеге раскрывают эту тему. Человек, обвиненный в убийстве в 1688 году, однажды утром сбежал, пока тюремный сторож был в кабаке, покупая для себя и заключенных пиво на завтрак. Это произошло на следующий день после того, как охранник вывел нескольких сидельцев в город для посещения бани и кабака. Во время допроса охранник утверждал, что его товарищи по службе знали, что он делает, как если бы в этом не было ничего необычного. Другая история побега рассказывает об обвиненном в расколе Самойле, который был заключен в Посольском приказе в январе 1688 года, откуда он сбежал, когда его сторож уснул рядом с ним, оставив без присмотра шапку, в которой лежали ключи к кандалам Самойлы. Взяв их, он освободился и сбежал. Потом, после поимки, Самойла рассказывал, что не только охрана, но и «целовальники, толмачи и подьячие», находившиеся на дежурстве, спали. Он открыл и деревянные, и железные двери приказа, которые были не заперты, и ушел через Спасские ворота Кремля, а потом и через реку, притворившись священником. Он успел добраться из Москвы до Ельца на южном рубеже и был схвачен в феврале одним бдительным дворянином. Когда его вернули в Москву, то было приказано усилить охрану. Самойлу надлежало содержать в кандалах и железах «с великим береженьем», двое охранников должны были находиться с ним денно и нощно, без перерыва, а когда они менялись, то сопровождающая заключенного документация должна была передаваться из рук в руки[237].
В случае побега вина за его допущение разделялась равномерно между охранниками. Их допрашивали, в том числе с использованием пыток; указы с XVI века и до Соборного уложения возлагали ответственность на местные сообщества за плохо возведенные тюрьмы и недостаток охраны. Охранники монастырской тюрьмы в Тихвинском монастыре помогли заключенному сбежать в 1687 году, передав ему сумку с едой и охотничью рогатину. Поручителям охранников (четырем монахам и восьми монастырским слугам) пришлось заплатить штраф. Арзамасский судья Я.Г. Чертков допрашивал тюремную охрану в 1719 году перед пыточными инструментами и даже приказывал подвесить сторожей на дыбе, но не начал пытать. В другом подобном случае пытка была применена[238].
Преступники, не являвшиеся уголовниками, должны были обеспечивать себя в ожидании суда. Плата охране и плата за помещение в тюрьму, выплачивавшаяся обвиняемыми и ответчиками, упоминается с 1550 года и на протяжении всего XVII века. Указ 1630 года устанавливал стоимость содержания под стражей в две деньги в день, которые поступали напрямую в приказ[239]. В итоге государство взяло на себя содержание тюрем: в 1662 году царь установил содержание для приказных тюрем, тюрем Москвы и всех городов,
1641 г., Указная книга Разбойного приказа: ПРП. Т. V. С. 228–230. АМГ. Т. III. № 88 (1660).
РГАДА. Ф. 1107. № 3549. Л. 18–22 (1688). ДАИ. Т. XII. № 17 (1688). Другие побеги: АМГ. Т. II. № 667 (1655); РГАДА. Ф. 1107. № 3835. Л. 4 (1691); РГАДА. Ф. 409. Оп. 4. № 336. Л. 2 (1729).
Уставная книга Разбойного приказа янв. 1555 г., ст. 9: ПРП. Т. IV. С. 358. Указная книга Разбойного приказа 1616/17 г., ст. 62: ПРП. Т. V. С. 200. Уложение, гл. 21, ст. 101: РЗ. Т. III. С. 246–247. АЮ. № 307 (VI) (1687). РГАДА. Ф. 1380. № 52 (1719); РГАДА. Ф. 1380. № 52. Л. 11 (1719).
Пени (пожелезное и прокорм): Судебник 1550 г., ст. 3: РЗ. Т. II. С. 97; Соборное уложение. Гл. 20, ст. 94, 102, 112: РЗ. Т. III. С. 225–226, 228; 1630 г.: ЗА. № 199; 1653 г.: ПСЗ. Т. I. № 105; 1680 г.: ПСЗ. Т. II. № 845. Указы определяли того, кому платить: ПСЗ. Т. I. № 221 (1658); ПСЗ. Т. II. № 998 (1683).