Одиссея одинокого волка. Владимир Виленович Лиштванов
Читать онлайн книгу.
и кулаки появились. Семья – пять человек, а подчас и больше.
Бывало, что из работников – отец, мать и семеро сыновей, а в другой семье – отец, мать и семь дочерей.
Естественно, в первой семье будет больше достатка и лучше выполнена работа на земле.
Как сейчас. Кто-то собрался на рынок, провернулся, киоск купил. А второй не может идти продавать, он может только работать. Так и тогда. Кто-то не может обрабатывать.
Отдаёт свою землю другому. А сам идёт к нему в работники. Когда землю раздали, то началось расслоение на кулаков и бедняков, пошло деление на бедных и богатых.
Это не устраивало новую власть. Дед Прокоп вспоминал, как раскулачивали.
Собиралась голытьба, комбед. Вот там называют таких-то.
Вся семья работала, земля у них была, дом приличный построили, жатки у них были, лошади, паровая молотилка.
Решили раскулачить их. Послали в волость гонца с письмом, что это кулаки, кровососы.
Приезжают милиционеры, указанную семью сажают на подводу, забирать с собой ничего нельзя, и повезли куда-то.
Что остаётся, комбедовцы пропивают, свиней режут, яйца жарят, кур и другую живность режут.
Самогон пьют, тогда у всех был самогон. Всё попили, пожрали.
Комбед этот, человек пятнадцать, каждый вечер собирались. Сами работать не хотят, а собирались решать, что делать дальше.
Накурят, наплюют и думают весь вечер и всю ночь.
Раскулачат одного, потом следующего. Комбед в основном занимался вот таким раскулачиванием, а больше проку от него не было.
Когда ж началась коллективизация, то в колхоз тащили всё.
У него последняя коровёнка, и ту надо было отдать в колхоз. Землю всю забрали, хозяйство полностью забрали.
Вплоть до того, что кур забирали. Нет, чтоб у него две коровы: одну ему, а другую в колхоз, или брать тёлок, а брали всю живность. Семьи оставляли на вымирание.
В начале ХХ века в полутора километрах от деревни деда Прокопа был хутор, который потом назвали «Десятый октябрь». Хутор стоял на обрыве, вдоль речки.
Между деревней и хутором была болотина, заросшая вербой, ракитой и другими растениями. Было полностью всё заросшее.
В период коллективизации всё там вырубили и вырезали на дрова, топить хаты.
До этого пахали, сеяли, соломой топили, заготавливали дрова в лесу, торф резали, а тут такое создалось, что вынуждены были всё вырезать.
Потом там осталось чистое поле.
Дорога из деревни деда Прокопа вела через глубокий овраг. Когда мужики собирались ехать на базар, то брали с собой всякие оглобли, брёвна.
При подъезде к этому оврагу, всё это вставлялось в колеса, и так тормозили. Чтоб при спуске, телега не убила лошадь. На дне оврага они вынимали оглобли и брёвна.
Другой склон был пологим. Когда ж возвращались назад, то на дне оврага слезали с телеги и помогали лошади подняться на крутой склон оврага.
Неподалёку от деревни