– Не доводилось мне прежде чаевничать в «Пальм корт», – признался Бьюкенен.

      – Моя свекровь, Мэйзи Холкомб, работала в отеле «Роял», – объяснила Эмма. – Но в те дни она не пускала Гарри или меня в свои владения. Говорила, это «крайне непрофессионально».

      – Еще одна женщина, которая явно опередила свое время.

      – Вы знаете только половину всего. Но Мэйзи я припасу на другой раз. Прежде всего, должна извиниться, что не пожелала говорить с вами во время ланча – во всяком случае, в те моменты, когда нас мог подслушать Фишер.

      – Вы, конечно же, не подозреваете, что он имеет какое-то отношение к нашим нынешним проблемам?

      – Не напрямую. Признаться, я даже предполагала, что он, возможно, начал новую жизнь… до сегодняшнего утра.

      – По-моему, более лояльного коллеги на собраниях совета директоров не было…

      – Согласна. Точно так и я думала до сегодняшнего утра, когда поняла, чего стоит эта его лояльность.

      – Не понимаю…

      – Помните, в конце собрания вы попросили поговорить с вами, но я убежала?

      – Да, но какое это имеет отношение к Фишеру?

      – Я проследила за ним и выяснила, что он уехал из офиса звонить по телефону.

      – Как, без сомнения, сделали один-два других директоров.

      – Без сомнения. Но они сделали свои звонки из здания. Фишер же покинул офис, отъехал на машине в сторону доков и позвонил из телефонной будки, что у паба под названием «Лорд Нельсон».

      – Не могу утверждать, что знаю такой.

      – Вот поэтому он и выбрал его, я так думаю. Говорил он не дольше пары минут и вернулся в офис как раз к ланчу, прежде чем кто-либо заметил его отсутствие.

      – Почему же, интересно, майор счел необходимым скрывать, кому он звонил?

      – Потому что решил: кое-что из сказанного адмиралом должно быть немедленно доложено покровителю без риска быть подслушанным.

      – Уж не верите ли вы, что Фишер как-то связан с ИРА?

      – Фишер – нет, а дон Педро Мартинес – да.

      – Дон Педро… кто?

      – Думаю, пришло время рассказать вам о человеке, которого представляет майор Фишер: о том, как свела с ним судьба моего сына Себастьяна, и о роли роденовского «Мыслителя».