Право выжившего. Сергей Зверев
Читать онлайн книгу.
в банды и наворачивают в одни ворота, прикрываясь при этом масками под бродяг, добывая благо для себя лично. Отсюда страдает Общее и весь воровской люд. Интриги и склоки вошли в жизнь лагерей и тюрем. Все это является чуждым нормам, чуждым людскому и пущено на самотек. Свое ставят выше общих этикетов и интересов, а это уже гадское.
Многие, придя с воли, несут с собой новорусские взгляды. Это пресечь. Здесь им нет места. Запомните, у порядочного люда закон один, и люд в лагерях и острогах должен быть один – воровской. Так было, есть и будет. В наше время есть возможность жить достойно по нашим законам и есть чем ответить мусорам на беспредел и чем удивить. Думайте, братья, а еще лучше – делайте!»
Но это уже не Гвоздя заботы. У него, чувствует, будет немало забот и на воле.
– Ну что, Полосатик, откидываемся? – усмехнулся Гвоздь и погладил по голове здоровенного полосатого кота.
Держать собственного кота в зоне – большая привилегия. Коту было два года. Подобрали в цехе и привели его зэки, когда тот еще был котенком. Гвоздь, увидев его, сразу понял, что нашел хорошего кореша. Имя дал с намеком – Полосатик, так называют зэков на особом, «полосатом», режиме. И сегодня кот, не видевший в своей жизни ничего, кроме зоны, собирался вместе с хозяином в большой мир.
– Ну все, пора, – Гвоздь взял поудобнее кота и вышел из барака, подставляя лицо первому снегу.
Формальности. Справка об освобождении. Деньги на проезд. Бесполезные слова напутствия командира отряда. И, наконец, визит к «куму» – начальнику оперчасти майору Гамову.
– Садись, Гвоздь, – кивком пригласил Гамов. – Как насчет чайку?
– Благодарствую. Не надо, гражданин майор.
– Правильно. Из рук «кума» ничего брать нельзя. Так?
– Может, и так.
Они сидели друг напротив друга. Люди примерно одного возраста – под сорок пять. Чем-то похожие друг на друга – оба плотного сложения, физически сильные, волевые, уверенные в себе и своей правоте. Привыкшие, как боксеры, всю жизнь драться на ринге. Опер и вор в законе не питали друг к другу добрых чувств, но ценили один другого как опасных и умных противников. Оба жили своими идеями, своей правдой, и у обоих в последнее время эти идеи и правда сильно потускнели, обветшали на ветрах неспокойных времен. Оба считали, что честны перед собой и другими. К рукам Гамова не прилипла за всю жизнь ни одна неправедная копейка. Но и Гвоздь не запятнал себя тем, что поступался воровскими законами в угоду администрации, выторговывая себе какие-то блага.
– Значит, на свободу, – Гамов сложил руки на груди и внимательно разглядывал вора в законе.
– Добавь: с чистой совестью.
– Не добавлю. А не боишься на свободу? Девять лет тут. Прижился. В авторитете. А там…
– Я же не Хилый. Выдюжим.
В прошлом году старого вора Хилого целые сутки искали по всем уголкам, чтобы выдворить на волю. Он умолял оставить его здесь, поскольку не знал, что с ней делать, с враждебной ему волей. Он боялся ее. И она оправдала его